test

Пётр Иванович сидел за компьютером. Он просматривал милицейскую базу данных, выясняя, нет ли случайно «креветочного» киллера Кашалота среди рецидивистов. Распечатка его лица из «Дубка» была не лучшего качества и темновата, да и стоял он к камере вполоборота. Серёгин зорко всматривался в эту распечатку, стараясь заметить у «Кашалотовой креветки» хотя бы одну особую примету. И заметил – шрам на лбу. Теперь просматривать картотеку «засветившихся» стало куда легче: вместо того, чтобы разглядывать каждую бандитскую физиономию и сличать её с лицом таинственного незнакомца, Серёгин просто ввёл в графу «Поиск» слова «шрам на лбу» и нажал «Найти». Программа-поисковик сразу же выдала несколько вариантов. Пётр Иванович посмотрел первый. Да, личико не из приятных – таково было мнение Серёгина, стоило ему взглянуть на возникшую на мониторе фотографию. Глаза бешеные, зубы оскаленные, уши оттопыренные, волосы всклокоченные. Нос крючковатый и свёрнут на левую сторону, шрам на лбу – рваный, будто бы битой бутылкой кто-то полоснул. Звали сие страшилище Антон Антонович Цветиков по кличке «Чикатилло». А пояснение под его живописным портретом гласило: «Серийный убийца. Задушил 27 девушек и 1 бомжа. Характерная особенность – на лбу жертв вырезает букву «Ч». Арестован 16.05.2004, осуждён на пожизненное заключение. Сбежал 03.11.2006». Нет, кажется, этот не годится.

- Да, не катит, – подтвердил Сидоров, заглянув через плечо следователя и увидав «Чикатилло» своими глазами. – Страшенный слишком – настоящий Шредер.

- Кто? – удивился Пётр Иванович, для которого слово «Шредер» ассоциировалось с аппаратом для уничтожения документов.

- Это такой злодей из мультика, – объяснил Сидоров. – Он вот такой был, – сержант свирепо сдвинул брови, сморщился и закрыл руками нос и рот.

- А-а, – протянул Пётр Иванович, не припоминая такого мультика, где бы показали кого-либо, похожего на Цветикова – «Чикатилло».

Серёгин открыл следующий файл. Только собрался познакомиться со вторым «кандидатом в креветки», как вдруг ожил мобильный телефон и принялся громогласно напевать замысловатую заливистую трель.

- Алё? – Пётр Иванович снял трубку.

Звонил ему Батон.

- Я внедрился к Коле, – прошептал Батон таинственно, словно Штирлиц. – Он заставил меня приехать в парк Ленинского комсомола под Монумент Освободителям. Мне приезжать?

- Приезжай, – ответил Серёгин. – И постарайся выведать как можно больше. А главное – адрес Коли, понял?

- Алекс – Юстасу: понял! – «доложил» Батон, продолжая игру в Штирлица. – Выполняю.

Услышав такой доклад, Пётр Иванович не удержался и хихикнул, закрыв рукой микрофон мобильника.

- Если так, – сказал он Батону. – То тогда я – «Алекс», а ты – «Юстас»: «Алекс» у них в центре сидел. Но, это не важно. Главное, чтобы ты достал его адрес и не допустил нового убийства.

- Юстас – Алексу, – «поправился» Батон. – Сделаю всё возможное. Отбой?

- Отбой, – кивнул Серёгин.

Сидоров тем временем приехал на вертящемся офисном кресле ближе к компьютеру и разглядывал второго рецидивиста со шрамом на лбу – по имени Эммануил Викторович Голубко, а по кличке «Эмо». Этому молодчику от роду стукнуло всего девятнадцать, но он уже успел загреметь на пятнадцать лет за разбой с тяжкими телесными повреждениями и – тоже сбежать.

- Батон отзвонился, – сказал Пётр Иванович, оторвав Сидорова от созерцания бандита «Эмо». – «Штирлиц» наш, сумел-таки навязаться к Светленко.

- Клёво! – обрадовался Сидоров.

- Теперь будем ждать, что из этого выйдет, – заключил Пётр Иванович и тоже глянул на Голубко – «Эмо». – Нет, этот «зелёный» какой-то, – забраковал он Эммануила Викторовича. – Давай листать дальше.

Дальше явился некий лысеющий пожилой тип с картошечным носиком и с выражением глухой тоски на немужественном личике. Это был не рецидивист, а бухгалтер, который не свёл дебет с кредитом и попался на «чёрном нале», получив пятак в колонии общего режима и конфискацию всего, что «настриг». Бухгалтер был забракован и отметен, а Пётр Иванович принялся листать дальше.

Коля топтался около Вечного огня под Монументом Освободителям в ожидании Батона. Он не случайно принял этого ворюгу и плохого картёжника так радушно: у Коли было к нему дельце. Светленко не хотел связываться с Чесноком – и так уже едва не попался Пончику. «Как хорошо, что этот Батон подвернулся! – размышлял Коля – Интермеццо, прячась от противного дождика под чёрным зонтом. – Будет на кого свалить «зажмуривание» Чеснока».