Терской Фронт

— А чего там думать? — беспечно отмахивается Толя. — Оставить немного на житье-бытье, а остальное — в Моздок отвезти, да в банк положить, под проценты. И нехай капают, на старость.

Вот ты ж блин, опять я чуть не пролетел! А ведь полтора месяца тут живу, но на мелочах всяких продолжаю прокалываться, как пацан. Казалось бы, ну чего проще: есть лишние деньги — неси в банк. Но здесь за все время я ни одного банка не увидел, и как-то подсознательно их вообще из реалий здешней жизни вычеркнул. И совершенно напрасно.

— И что, действительно на пенсию откладывать собрался?

— Не, — смущается напарник. — У меня просто семья в Ростове: мама, две сестренки младшие. Батя-то еще в Крыму погиб. Им, конечно, пенсию за него платят, да и маманя работает пока, на «Сельмаше». Но все равно — денег мало. Сам понимаешь, две девки когда растут — это как в яму деньги выкидывать… Вот, думаю, подзаработать, да им помочь.

— Ну, что ж, дело хорошее, правильное, — одобрительно киваю я. — Слушай, Толя, у меня к тебе дело важное есть… По поводу шмота убитого тобою негра…

— Нож не отдам, даже и не уговаривай! — мгновенно реагирует Толя и даже забинтованной головой начинает трясти отрицательно, но сразу же кривится от боли.

Тут я вспомнил, как Курсант замирал перед витриной с ножами в лавке Старосельцева, какое у него при этом было лицо, и чуть не заржал в голос. Да уж, Ка-Бар у этого ножевого маньяка только у мертвого отнимут!

— Не, Толь, я про автомат, вернее про все те «приблуды», что на него понавешаны. Вот хочешь — верь, хочешь — нет, но этот чертов комплект «обвеса» — можно сказать, хрустальная мечта боевой юности…

— Так и забирай! — великодушно машет рукой Анатолий, сообразивший, что я не посягаю на его Ка-Бар. — Но, тогда по снаряге я тебе ничего не должен, лады? Думаю, весь этот «пластик» хороших денег стоит.

— Идет, напарник. Значит — в расчете!

Тут Кузьма притащил с кухни на большом деревянном подносе тяжеленную чугунную сковороду со шкворчащей и хлопающей пузырьками яичницей с копченой колбасой, несколько здоровенных ломтей черного хлеба, открытую солонку и большой пучок зеленого лука. И нам сразу стало не до разговоров.

— Рубайте, хлопчики! — в этот момент Четверть еще больше стал похож на любящего и заботливого отца, — А я сейчас еще молочка и чаю с вареньем принесу. Приятного аппетита.

— Мугум! — в один голос ответили мы. Ну, да, с набитым ртом произнести что-либо более членораздельное точно не получилось бы.

Проснулся я только к обеду. Хотя, почему «только»? Учитывая, что легли мы ближе к утру, то я проспал скорее мало, чем много. Толю беспокоить не стал, пусть отсыпается, сил набирается. Он же организм молодой, растущий… Пострадавший опять же. А я — старенький, мне от жизни уже много и не надо, как там у классика: «Я уже скромнее стал в желаньях… Ну, да, желаний мало, а вот дел — выше горла. Первым делом я сходил вниз и пообедал. Котлеты действительно удались, не зря Кузьма с Зиной вчера весь вечер фарш крутили. Потом я снова поднялся к себе и при помощи мультитула сноровисто «ободрал» трофейный АКМ, а потом, с нескрываемым удовольствием, стал переставлять «обвес» на свой «сто третий». Ей-ей, ни соврал я Толе ни на грамм: на самом деле мечтал о таком с тех пор, как случайно увидал в Интернете фотографии бойцов то ли «Блеквотера», то ли «Ириниса»[106] в Ираке. Это была любовь с первого взгляда. Но, к сожалению — безответная. Привезенный в Россию полный комплект «обвеса» с оптикой и коллиматором стоил примерно три-четыре мои месячные зарплаты. Вырвать такой кусок из своего бюджета я был не готов. Так и оставалась мечта мечтою вплоть до вчерашнего дня. Нет, все-таки я, определенно, везунчик!

Закончив с автоматом, я запрыгнул в УАЗ направился в Комендатуру. Финансовые вопросы — это очень серьезно, их на потом откладывать никогда не стоит.

— А вот и он! — с улыбкой приветствовал меня Игорь. — Небось, прямо из койки за деньгами прискакал? Умыться-то хоть успел?

— Обижаешь! Еще и поел, и немного по хозяйству позанимался…

— Это какое ж у тебя хозяйство?! У тебя ж кроме оружия да машины и нету ничего… Голодранец, блин, а еще в зятья набивается.

— Вот по тому хозяйству, что есть, по тому и занимался. А за голодранца ты, господин капитан, мог бы свободно и в табло ухватить. Одно останавливает: будущего тестя метелить как-то неудобно, совесть не позволяет.

— Славно поговорили, — хохотнул Костылев. — По-семейному… Ладно, шутки в сторону, присаживайся и слушай.

— Весь во внимании! — отрапортовал я, приземлившись на свой любимый стул.