Вечером 5 февраля 1880 года Александр II ждал на парадный обед приезжавшего из Германии родственника принца Гессенского. Железную дорогу замело снегом, и поезд опаздывал на полчаса. За три этажа внизу Халтурин отчаянно ждал, когда же наконец его соседи по комнатке закончат пить свой нескончаемый чай. Столяры прогуливали работу, и Халтурин ничего не мог сделать. Внезапно погасла керосиновая лампа на столе, столяры попросили у соседа керосин, его и свечей вдруг не оказалось и соседи, наконец ушли на работу. В подвале было тихо и Халтурин быстро подошел к своему сундуку, в котором в специально грязных подштанниках, рассчитанных на брезгливость обыскивающих, лежали сорок восемь килограмм динамита. Сундук стоял у топившейся русской печи, в углу между двумя капитальными опорами. Вмонтировать кучу динамита прямо в стену так, чтобы направить силу взрыва вверх, в царскую столовую, не было никакой возможности, ни сейчас, ни ранее. Халтурин посмотрел на часы, специально купленные для него Исполнительным Комитетом, и столяр-взрывник всегда очень волновался, чтобы их не украли. Циферблат показывал восемнадцать часов шесть минут. Халтурин успокоился, насколько это было возможно вообще. Александр II всегда обедал не менее часа и все, наконец, сложилось. Халтурин вдруг сильно закашлялся, еле остановился, сплюнул изо рта кровь, аккуратно соединил бикфордов шнур с запалом в сундучном динамите, аккуратно и очень, очень тихо закрыл крышку так, чтобы не передавить шнур, который не было видно от входа, затем достал спички, поджег шнур, подождал, пока вроде бы зашипело и ушло внутрь огоньковое пламя, и пошел из подвала. Бикфордов шнур должен был гореть двадцать минут, а на Дворцовой площади его уже неделю каждый день с шести часов вечера ждал Желябов, осуществлявший акцию прикрытия. У Халтурина еще был запас времени, и он не хотел ошибиться в самом конце пройденного им сумасшедшего пути. Столяр и плотник и взрывник и агент Исполнительного Комитета спокойно вышел на Дворцовую и встретился глазами с Андреем Желябова: «Получилось!» Народовольцы в колоссальном напряжении стояли на главной площади империи, забитой гуляющими, и ждали, когда же, когда же, когда же ахнет Зимний.
Родственник опоздал на полчаса и Александр II, конечно, задержал парадный обед до приезда принца. Наконец, императору сказали, что Александр Гессенский с сыном Александром Болгарским приехал и идет в малиновую столовую. Гессенского сопровождал встречавший его на Варшавском вокзале цесаревич и наследник российского престола. Четыре Александра одновременно подошли ко входу в парадную столовую, и двинулись навстречу друг другу по желтой комнате. Вдруг раздался страшный гул, загремел гром, под ногами венценосцев заходил пол, газовое освещение Зимнего потухло сразу все и в кромешной тьме что-то с грохотом рушилось и падало. Ужасный смрад взрыва заполнил весь Зимний дворец. Царь стоял, держась за косяк двери в малиновые покои, почти рядом с ним находились немецкая родня. Под ногами вздыбился паркет, стены треснули в нескольких местах, на парадный накрытый стол рухнула тяжеленная люстра и посыпалась битая посуда, все стекла в окнах третьего, второго, первого этажей полопались, в воздухе столбом стояла известь и пыль и невозможно было ее вздохнуть. Перегородки и свод между подвалом и первым этажом просто унесло, но двойные своды между вторым служебным и третьим императорскими этажами остались почти целы. Нижний свод обвалился весь, но верхний был слегка поврежден и устоял. Большая караульная комната второго этажа провалилась в подвал, на груде плит, кирпичей, глыб, в известке вповалку лежали израненные солдаты-гвардейцы Финляндского полка из дежурного караула, все в пыли и крови. К Зимнему спешили пожарники, и солдаты, и полицейские, и жандармы, и высшие сановники. Вся Дворцовая площадь быстро забивалась каретами, и на ней уже не было ни Халтурина, ни Желябова. Александр II перешел в целое крыло Зимнего дворца, а в императорском Петербурге началась чиновная паника. На следующее утро ошарашенная столица вместе с «Правительственным вестником», сообщавшем, что «5 февраля в седьмом часу пополудни в подвальном этаже Зимнего дворца произошел взрыв и начато выявление его причин», читала завесившую весь блистательный Петербург листовку «Народной воли», и никто не знал, как ее смог напечатать Александр Михайлов после недавнего разгрома Вольной типографии.