Террор в Македонии

Сначала бей решил немного отдохнуть и привести себя в порядок, но вскоре понял, что не в состоянии усидеть на месте. Ему хотелось самому принять во всем участие, отомстить, утолить свою ненависть и не находящую выхода злобу. «Али скоро будет на месте. Конечно, он верный человек и прекрасно знает свое дело. Но все-таки это не я. Жоаннес опытен и хитер. Следует признать, что у меня достойный противник. Нет, определенно, я должен туда поехать», – решил Марко.

Он крикнул:

– Коня мне! И четырех человек – конвой!

Пятеро всадников рванули в карьер. На вокзале Марко не задержался.

– Паровоз! Платформы для лошадей, – повелительно бросил бей.

Набрав пары, локомотив пронзительно свистнул и покатил по рельсам, все убыстряя ход. Вот наконец и Куманово, а рядом с ним Лопа. Подняв клубы белого дыма, состав остановился. Начали выгружаться.

– По коням и галопом! – приказал Марко.

В местечке уже шла «работа». Кричали люди, горели дома. «Забойщики» вовсю орудовали дубинками, жандармы – саблями и штыками. Солдаты Али методично обшаривали жилища и затем поджигали их.

Марко заметил своего новоиспеченного полковника. С окровавленной саблей в руке, тот находился в гуще событий, набрасывался на выскакивавших из горящих домов жителей, угрожал, допрашивал. Бей остался им доволен.

Схватив за волосы молодую женщину, Али кричал, потрясая саблей:

– Где Жоаннес? Отвечай!

– Я не знаю! Я не знаю этого человека! – Несчастная стонала, тщетно пытаясь вырваться из безжалостных рук.

Одним ударом бандит отрубил ей голову и тут же схватил другую жертву, молодую мать с ребенком у груди.

– Где Жоаннес?

– Я не знаю его!

– И ты болтаешь то же самое! Христианские собаки, вы все лжете!

Албанец занес саблю. Женщина повторяла:

– Я не знаю! Могу поклясться в этом жизнью своего малыша!

В ответ Али расхохотался и, взмахнув страшным оружием, отрубил ей обе руки. Душераздирающий крик вырвался у женщины, ребенок вывалился и покатился прямо на горящие угли, а рыдающая мать бессильно тянула к нему окровавленные обрубки.

Со всех сторон только и слышалось: «Где Жоаннес?»

В свою очередь, полковник Али увидел пашу и подошел к Марко.

– Пока ничего не удалось узнать. Никаких следов.

– Продолжай в том же духе, Али. Никого не щади и добивайся своего! Пусть камня на камне не останется от этого проклятого селения!

Вали размышлял: «Что предпринять? Да, стереть в прах мятежное село! Но этого слишком мало. Надо уничтожить двадцать пять, пятьдесят таких поселений, может быть, даже больше! Огнем и мечом! Истребить христиан всех до одного! Подавить в зародыше саму возможность всякого бунта».

Послышался шум. Жандармы схватили человека, одетого в лохмотья. Тот сопротивлялся, кричал и требовал, чтобы отвели к самому главному начальнику.

– Я здесь самый главный, вали Приштины, – резко сказал Марко. – Чего ты хочешь? Говори! Ты знаешь, где находится Жоаннес?

– Нет! Но я могу кое-что сообщить в обмен на свою жизнь. Я не хочу умирать.

– Говори! Я обещаю тебе жизнь.

– Я только что из Куманова. По дороге я встретил вооруженный отряд, покидавший город.

– Что за люди?

– Кое-кто из местных, например отец Атанас, несколько человек из соседних селений, остальных я не знаю. С ними еще две женщины и ребенок. Вполне возможно, что Жоаннес, которого ты ищешь, тоже был среди них.

– А одна из женщин высокая, очень красивая блондинка с голубыми глазами?

– Да. Я даже случайно услышал ее имя. Никея, кажется.

– Это они! – воскликнул Марко. Он оживился. – Куда направлялись?

– На восток. К болгарской границе.

– Сколько времени прошло с тех пор?

– Часа четыре.

– Они верхом?

– Нет. Пешие.

– Отлично. Тогда мы их догоним.

– Не забудь. Ты обещал сохранить мне жизнь.

– Ты не только будешь жить, но и получишь вознаграждение за услугу, если только сказал правду. Впрочем, скоро все прояснится. А пока я возьму тебя в качестве заложника.

– Можешь мне верить. Я не обманываю. Все эти люди – разбойники, сектанты [109], приверженцы экзарха [110], а я – сторонник патриарха [111], и моя религия велит разоблачать врагов, предателей истинной веры! Гак угодно Богу!

Марко лишь пожал плечами. Эти проблемы его не занимали.

…Здесь я вынужден сделать небольшое отступление. Дело в том, что среди христиан Македонии существует две группы. Одна подчиняется греческому патриарху. Другая, более многочисленная, признает авторитет болгарского экзарха. Разделение упирается лишь в приоритет личности и никак не отражается ни на сути, ни на форме верования. И тем не менее эти люди, принадлежащие к одной конфессии [112], как, например, лютеране [113]и кальвинисты [114], верноподданные греческой церкви, испытывают друг к другу ничем не объяснимую жестокую ненависть.

Объяснение этому факту следует, очевидно, искать в более отдаленных и полных драматических событий эпохах ожесточенных религиозных войн. В тяжелые исторические периоды смут и мятежей все прежние разногласия, распри как бы вновь оживают и вспыхивают с новой силой.