Террор

Сейчас обязанности вахтенного офицера выполнял Рубен Мейл, баковый старшина, и Ирвинг отыскал его, направившись на слабый свет фонаря у левого борта.

Мейл представлял собой занесенную снегом бесформенную груду шерсти. Даже его лицо скрывалось под самодельным капюшоном, обмотанным несколькими толстыми шерстяными шарфами. Дробовик, зажатый у него под мышкой, покрылся ледяной коркой. Обоим мужчинам приходилось кричать, чтобы перекрыть шум ветра.

— Видели что-нибудь, мистер Мейл? — прокричал лейтенант Ирвинг, наклоняясь к огромному шерстяному тюрбану, намотанному на голову бакового старшины.

Мужчина пониже ростом немного оттянул вниз шарф с лица. Нос у него был белый, как сосулька.

— Вы насчет ребят, что скалывают лед, сэр? Они скрылись с глаз, как только поднялись выше нижних реев. Я просто слушаю, сэр, пока заменяю на посту у левого борта молодого Киннэрда. Он работал на уборке снега во время третьей вахты, сэр, и до сих пор еще не оттаял.

— Нет, я имею в виду — на льду! — прокричал Ирвинг.

Мейл рассмеялся. Смех прозвучал глухо.

— Никто из нас вот уже двое суток не видел ничего дальше чем на пять шагов, лейтенант. Вы сами знаете, сэр. Вы же дежурили на палубе сегодня вечером.

Ирвинг кивнул и затянул потуже свой шарф, прикрывавший лоб и нижнюю часть лица.

— Никто не видел Безмолвную… леди Безмолвную?

— Что, сэр? — Мистер Мейл подался ближе к нему.

— Леди Безмолвную? — проорал Ирвинг.

— Нет, сэр. Насколько я понимаю, никто уже несколько дней не видел эскимоску. По всей видимости, она отдала концы, лейтенант. Замерзла где-нибудь там на льду — и слава богу, скажу я вам.

Ирвинг кивнул, похлопал Мейла по объемистому плечу рукой в объемистой рукавице и направился к корме — обходя стороной грот-мачту, где сверху из снежной мглы падали один за другим здоровенные куски льда и с оглушительным грохотом рушились на палубу, точно артиллерийские снаряды, — чтобы поговорить с Джоном Бейтсом, стоявшим на посту у правого борта.

Бейтс ничего не видел. Со своего места он даже не мог рассмотреть пятерых матросов с топорами, когда они только приступали к работе.

— Прошу прощения, сэр, но у меня нет часов, и, боюсь, я не услышу колокола за всем этим стуком топоров, треском льда и воем ветра, сэр. Долго еще до конца вахты?

— Вы услышите колокол, когда мистер Мейл пробьет в него, — прокричал Ирвинг, наклоняясь поближе к обледенелому шерстяному шару, бывшему головой двадцатишестилетнего мужчины. — И он придет проверить вас, прежде чем спуститься вниз. Продолжайте нести вахту, Бейтс.

— Есть, сэр.

Ветер пытался сбить Ирвинга с ног, пока он двигался вокруг парусинового навеса и дожидался минутного перерыва в низвержении льда сверху — слыша брань и крики мужчин на мачте среди глухо гудящих на ветру снастей. Затем лейтенант по возможности быстрее пробрался через вновь наметенный двухфутовый сугроб на палубе, нырнул под обледенелую парусину и спустился по трапу вниз.

Разумеется, он уже множество раз обыскивал нижние палубы — особенно носовую часть перед лазаретом, загроможденную ящиками и бочонками, среди которых раньше находилось крохотное логово женщины, — но теперь Ирвинг направился к к корме. В столь поздний час на корабле царила тишина, нарушаемая лишь тяжелыми ударами сколотого льда о палубу, храпом измученных матросов в подвесных койках, обычным звоном противней и проклятьями мистера Диггла у плиты, воем ветра да зловещим треском льда снаружи.

Ирвинг ощупью пробирался по узкому темному коридору. Ни одна офицерская спальная каюта здесь, за исключением каюты мистера Мейла, сейчас не пустовала. В этом отношении «Террору» повезло. В то время как «Эребус» потерял нескольких офицеров, убитых чудовищным зверем, в том числе сэра Джона и лейтенанта Гора, ни один из старших офицеров и мичманов на «Терроре» еще не умер, если не считать молодого Джона Торрингтона, старшего кочегара, скончавшегося от естественных причин полтора года назад у острова Бичи.

В кают-компании никого не было. В последнее время она редко прогревалась настолько, чтобы надолго задерживаться здесь, и даже книги в кожаных переплетах казались холодными на своих полках; деревянная музыкальная шкатулка, проигрывавшая металлические диски, давно молчала. Ирвинг заметил, что в каюте капитана Крозье все еще горит фонарь, когда проходил мимо, направляясь в пустые офицерские и старшинские столовые, а потом возвращался обратно к трапу.