Террор

Джону Ирвингу невольно вспомнилось, как в родном бристольском доме учитель частенько отделял его и братьев друг от друга, когда они начинали шалить во время долгих скучных уроков. Он просто рассаживал мальчиков по разным комнатам старинного помещичьего особняка и часами проводил занятия с каждым по отдельности, переходя из одного помещения на втором этаже старого флигеля в другое и гулко стуча высокими каблуками украшенных пряжками туфлей по дубовым полам. Джон и его братья Дэвид и Уильям – доставлявшие мистеру Кандрие много хлопот, когда собирались все втроем, – почти робели, оставаясь наедине с бледным, сухопарым, долговязым учителем в белом парике. Ирвинг, поначалу страшно не хотевший обращаться к капитану Крозье с просьбой оставить Мэнсона на корабле, теперь был рад, что высказался. И тем более рад, что капитан не стал допытываться насчет причины подобной просьбы; Ирвинг так и не сообщил Крозье о сцене с участием помощника конопатчика и здоровенного матроса, которую видел однажды ночью в трюме, и не собирался сообщать.

Но сегодня он не особо волновался по поводу Хикки или по любому другому поводу. Помимо самого Ирвинга с его пистолетом, единственным участником разведывательного отряда, имевшим при себе оружие, был Эдвин Лоуренс, вооруженный мушкетом. Стрельбы, произведенные близ выстроенных в ряд саней с лодками у лагеря «Террор», показали, что Лоуренс является единственным в данной группе человеком, способным более или менее сносно стрелять из мушкета, и посему сегодня он выступал в роли их охранника и защитника. Остальные взяли в поход лишь наскоро сшитые парусиновые сумки через плечо. Рубен Мейл, баковый старшина и весьма изобретательный малый, изрядно потрудился вместе со старым парусником Мюрреем, чтобы изготовить такие сумки для всех, и потому они естественным образом получили название мужских сумок. В своих мужских сумках люди носили пули или порох, галеты и вяленую свинину, неприкосновенный запас в виде банки голднеровских консервов, несколько свитеров, проволочные очки, смастеренные по приказу Крозье для предохранения от снежной слепоты, дополнительный запас пороха и дроби во время охоты и спальные мешки на случай, если в силу неких непредвиденных обстоятельств они не смогут вернуться в лагерь и будут вынуждены расположиться биваком на ночь.

Сегодня утром отряд Ирвинга шел уже более пяти часов, направляясь вглубь острова. Они старались по возможности оставаться на небольших каменистых возвышенностях: там дул ветер покрепче и холоднее, но идти было легче, чем по заваленным снегом и льдом низинам. Пока они не увидели ничего такого, что могло бы повысить шансы экспедиции на выживание, – ни зеленого лишайника, ни оранжевого мха на скалах. Из книг, прочитанных в библиотеке «Террора» (в том числе двух, написанных самим сэром Джоном Франклином), Ирвинг знал, что голодные люди могут варить своего рода супы из мхов и лишайников. Очень голодные люди.

Когда разведывательный отряд остановился на привал, чтобы съесть холодный обед, утолить жажду водой и немного передохнуть в защищенной от ветра низине, Ирвинг на время передал командование грот-марсовому старшине Томасу Фарру, а сам пошел дальше один. Он сказал себе, что люди измучены тяжелыми санными походами последних нескольких недель и нуждаются в отдыхе, но на самом деле он просто хотел побыть наедине с самим собой.

Ирвинг сказал Фарру, что вернется через час и что будет часто спускаться на занесенные снегом участки склонов, оставляя там следы – для себя самого, чтобы не заблудиться на обратном пути, или для остальных, чтобы по ним они отыскали его, коли он припозднится. Шагая дальше на восток в блаженном одиночестве, лейтенант грыз черствую галету. Он чувствовал, как сильно шатаются у него два зуба, а отняв галету ото рта, увидел на ней кровь.

Несмотря на постоянное чувство голода, в последнее время у Ирвинга пропал аппетит.

С трудом преодолев очередную занесенную снегом низину, Ирвинг вышел на каменистый склон и начал устало подниматься к вершине очередного холма, где дул пронизывающий ветер.

Он остановился. По широкой заснеженной долине впереди двигались черные точки.

Ирвинг зубами стянул рукавицы и принялся рыться в парусиновой сумке в поисках своей великолепной медной подзорной трубы, полученной в подарок от дядюшки по случаю вступления в военно-морской флот. Он не стал припадать глазом к окуляру, поскольку медный ободок последнего примерз бы к веку и щеке, едва до них дотронувшись, а так было труднее навести резкость, даже держа длинную подзорную трубу обеими руками. Руки у него дрожали.

То, что Ирвинг принял за маленькую стаю мохнатых зверей, на деле оказалось группой людей.

Охотничий отряд Ходжсона?

Нет. Три фигуры были в толстых меховых парках наподобие той, какую носила леди Безмолвная. И через заснеженную равнину медленно пробирались десять фигур, шедшие рядом, но не гуськом, в то время как Джордж ушел из лагеря всего с шестью мужчинами. И Ходжсон со своим отрядом сегодня направился на юг вдоль берега, а не вглубь острова.