Террор

Врач схватил мужчину за левую ногу и за дымящийся свитер, капитан взял за другую ногу и правую руку, и они вытянули труп из огня. Верхняя челюсть мертвеца на секунду зацепилась за фланец металлической решетки, но потом соскочила с нее, сухо щелкнув зубами.

Гудсир перевернул тело на спину, а Фицджеймс снял куртку и забил язычки пламени, пляшущие в волосах трупа.

У Гарри Гудсира возникло такое ощущение, будто он наблюдает за всем происходящим откуда-то издалека. Профессионал в нем отметил с отстраненной бесстрастностью, что низкое пламя в полупустой топке выжгло мужчине глаза, дотла сожгло нос и уши и превратило лицо в подобие пережаренного, пузырящегося пирога с малиной.

— Вы узнаете его, доктор Гудсир? — спросил Фицджеймс.

— Нет.

— Это Томми Плейтер, — выдохнул Дево, стоявший в дверном проеме. — Я узнал его по свитеру и по сережке, вплавленной в ухо.

— Черт возьми, лейтенант! — рявкнул Фицджеймс. — Стойте на страже в коридоре.

— Есть, сэр, — сказал Дево и вышел прочь. Гудсир услышал характерные звуки рвоты.

— Я хочу, чтобы вы… — начал капитан, обращаясь к Гудсиру.

Со стороны носа донесся глухой удар страшной силы и такой громкий треск, что Гудсир решил: корабль раскололся пополам.

Фицджеймс схватил фонарь и пулей вылетел за дверь, оставив свою дымящуюся куртку в котельной. Гудсир бросился следом, а Дево устремился за ним. Они пробежали мимо перевернутых бочек и раздавленных упаковочных клетей, а потом протиснулись по узкому проходу между черными железными стенками цистерн, где хранились оставшиеся запасы пресной воды, и сложенными в ряд последними мешками угля.

Когда они пробегали мимо открытой двери угольного бункера, Гудсир бросил взгляд направо и увидел голую человеческую руку, перекинутую через железный порог. Он остановился и наклонился, чтобы рассмотреть, кто там лежит, но лучи света уже скользнули прочь, ибо капитан и старший помощник с фонарями продолжали бежать дальше. Гудсир остался в кромешном мраке — наедине с очередным трупом, надо полагать. Он выпрямился и бросился догонять мужчин.

Снова треск и грохот. Крики, теперь доносившиеся сверху. Выстрел мушкета или пистолета. Еще один выстрел. Дикие вопли. Орали несколько мужчин.

Гудсир, находившийся вне прыгающих кругов света от фонарей, выскочил из узкого коридора на открытое темное пространство и с разбегу налетел на толстый дубовый пиллерс, крепко ударившись головой. Он упал навзничь в полузамерзшую грязную жижу, покрывавшую палубный настил восьмидюймовым слоем. Он отчаянно пытался остаться в сознании, но никак не мог сфокусировать взгляд — фонари казались всего лишь плавающими расплывчатыми оранжевыми пятнами, — и все вокруг дурно пахло нечистотами, угольной пылью и кровью.

— Трапа нет! — выкрикнул Дево.

Теперь, когда в глазах у него перестало двоиться, Гудсир увидел: носовой трап, сколоченный из толстых дубовых досок и способный выдержать нескольких мужчин по двести фунтов весом, несущих на себе стофунтовые мешки с углем, был разнесен в щепки. Обломки досок висели под открытым люком наверху.

Вопли доносились со средней палубы.

— Подсадите меня, — выкрикнул Фицджеймс, который засунул пистолет за пояс, поставил фонарь на пол и теперь пытался ухватиться руками за край люка. Он начал подтягиваться. Дево наклонился, чтобы подсадить его.

Внезапно над квадратным проемом с ревом полыхнул огонь.

Фицджеймс выругался и упал навзничь в ледяную воду всего в нескольких шагах от Гудсира. Казалось, носовой люк и вся средняя палуба над ним охвачены пламенем.

«Пожар», — подумал Гудсир. Он давно знал, что больше всего моряки боятся пожара — больше, чем боятся утонуть, замерзнуть или потеряться в открытом море, — и сейчас понял почему. Едкий дым заполз в ноздри.

Бежать некуда. Снаружи стоит стоградусный мороз и бушует метель. Если корабль сгорит, они все погибнут.

— Главный трап, — выдохнул Фицджеймс.

Он вскочил на ноги, схватил фонарь и бегом пустился в сторону кормы. Дево последовал за ним.

Гудсир пополз на четвереньках по полузамерзшей жиже, с трудом поднялся на ноги, упал, снова пополз, а потом опять встал и побежал следом за удаляющимися огнями фонарей.

По средней палубе прокатился протяжный рев. Раздался треск мушкетных выстрелов, грохнул ружейный залп.

Гудсир хотел остановиться возле угольного бункера, чтобы проверить, жив ли обладатель руки, но, когда он добежал дотуда, там было темно хоть глаз выколи. Он побежал дальше, наталкиваясь на стенки узкого коридора то одним, то другим плечом.

Огни фонарей уже поднимались к средней палубе. Клубы дыма валили из люка вниз.

Гудсир стал взбираться по трапу, получил по лицу башмаком капитана или старшего помощника (он не знал, кто находится перед ним), а потом оказался на средней палубе.

Он не мог дышать. Он ничего не видел. Вокруг него плясали тусклые огни фонарей, но густой дым поглощал лучи света.