Террин из зайца

– Так себе. Странный привкус. Надеюсь, эта пицца не стала первой на дегустации?

– Нет, Тино. Этой пиццы вообще не было на дегустации. Странный привкус – это лук. Которого никогда не должно быть в пицце. А саму пиццу я только что купил у Бордзони. В его пиццерии. В его бывшей пиццерии…

Тело Тино размякло, взор затуманился. Витторио достал оружие. Тино опустился на колени.

– Ave Maria, gratia plena…

Витторио подошел ближе и вытянул руку.

– …Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis…

Витторио взвел курок.

– …in hora mortis nostre. Amen.

Тино низко опустил голову, как будто желая спрятать ее между плеч. Раздался выстрел.

У новой пиццерии стоял весь персонал заведения Бордзони.

Вито приблизился к красной ленточке.

– Дон Витторио! – Бруно угодливо поклонился и поцеловал руку.

Положенного перстня на пальце Вито не было. Брать кольцо Бордзони он побрезговал. Денег в кармане тоже не было. Была лишь новая пиццерия с электрическими печами и недорогими продуктами высокого качества.

– Дон Колобини! – громко провозгласил Клеменза и тоже склонился в поклоне.

Почему тетя Мария-Грация не увидела этот день? Она была бы счастлива. И мама. И все нелепо убитые братья Анголини…

– Дон Колобини… Дон Витторио… – прошелес-тело по рядам собравшихся.

Дон Витторио Колобини взял в руки поданные ему ножницы. Красная полоса упала на землю. Распахнулись стеклянные двери. Не в силах произнести ни слова, Вито Колобини сделал приглашающий жест рукой.

Люди хлынули внутрь. Там их ждала пицца, тридцать рецептов Вито Колобини. Простая и вкусная пицца для всех. Для старика и подростка, белого и цветного, гея и инвалида, полицейского и вора – для каждого, у кого в кармане есть пять пенсов. Потому что это Америка.

Уже в следующем, 1923 году открылось еще две пиццерии Колобини. К началу 30-х Колобини контролировал все Восточное побережье. В 1940 году в пустыне Невады появился Лас-Пиццас, в заведениях которого подавалось множество различных видов пиццы. После смерти Крестного Отца в пятьдесят шестом году там, для того чтобы приманивать все новых и новых туристов, стали подавать пиццу с плавниками акулы, сушеными ягодами, тертыми рогами марала и другими диковинными вещами. Но в Бруклине, в маленькой пиццерии «Мария-Грация», которая сохранилась на 16-й авеню, пиццу до сих пор готовят только с тридцатью оригинальными начинками Вито Колобини. А базилик и оливковое масло привозят сюда с самой Сицилии. Толстый Клеменза старомоден и очень серьезно за этим присматривает.

Пирожки

За шторами совсем светло, уже, наверное, одиннадцатый час, но я еще поваляюсь, позволю себе маленькое утреннее блаженство. Всего несколько минут, пока постель хранит последнее тепло его тела, едва уловимый запах его парфюма и чистого белья. Ямка от головы на его подушке расправилась не до конца, и эта ямка почему-то умиляет меня до слез. Всякий раз, когда я просыпаюсь, на мгновение меня охватывает страх: а вдруг это лишь сон? Вдруг я снова одна? Но в следующую секунду я понимаю, что нет, не сон, и мужчина моей мечты, принц из сказки, действительно только что был здесь, теперь он мой, и это наш с ним дом, он победил дракона и спас меня, и мы будем вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

Он всегда уходит на работу рано, хотя и занимает очень высокое положение, а я варю ему кофе и делаю бутерброды. Каждый раз он уговаривает меня не подниматься, но я считаю, что мужчина не должен сам варить себе кофе, особенно если спешит на работу, причем столь серьезную и ответственную. Несколько раз он пытался схитрить и встать неслышно, но если уж я что-то решила, то буду придерживаться этого обязательно, каких бы усилий от меня ни потребовалось. В выходные, конечно, другое дело, тогда он сам варит кофе и подает завтрак в постель. Вместе мы подолгу нежимся и наслаждаемся маленькими горячими бриошами, которые ровно в половине одиннадцатого приносят из французской булочной. Но в обычные дни я заставляю себя встать и приготовить ему кофе. Впрочем, за каких-нибудь пару недель это настолько вошло у меня в привычку, что я даже научилась почти не просыпаться. Особенно если схитрить и с вечера порезать колбасу или осетрину для бутербродов и припрятать в пластиковый контейнер с крышкой. А когда он уходит, я отправляюсь обратно в постель и досыпаю парочку самых приятных утренних часов. В эти сладостные минуты на границе сна и бодрствования я особенно счастлива, как будто парю в объятиях Морфея, но не уступаю ему полностью. Зарываюсь лицом в пуховую подушку, поджимаю колени к груди и предаюсь восхитительным грезам.