Терри Пратчетт. Дух фэнтези

Услышав, как Пратчетт вспоминает свою книжную юность, можно понять и оценить, как важны для него были книги и что привело его к писательству. «Нельзя слишком часто повторять, что, прежде чем стать писателем, нужно стать читателем, и читать все подряд», – утверждал он, и в этом замечании немало правды.

Хотя Пратчетт читал очень много книг во всех возможных жанрах, сильнее всего его впечатлили два жанра. «К чтению меня приучили научная фантастика и фэнтези. Авторы научной фантастики – настоящие барахольщики».

«Ракетные корабли не преодолевали пространство, они только бросили ему вызов. Ракета, покидающая Землю со скоростью семь миль в секунду, движется ужасающе медленно в сравнении с необузданным пространством. Только Луна сравнительно близка – около четырех дней пути: Марс находился на расстоянии тридцати семи недель, Сатурн – почти шести лет, Плутон достижим за полстолетия по тем эллиптическим орбитам, которые доступны ракетам»[11].

Роберт Хайнлайн, «Тоннель в небе»

Изучение космоса, описанное великими фантастами, в сочетании с ранней любовью к астрономии свели юного Пратчетта с ума. Его второй и третий роман («Темная сторона Солнца» и «Страта») относятся скорее к научной фантастике, чем к фэнтези.

«В обсерватории стало тихо, огонь в фонаре постепенно меркнул. Далеко в лесу какой-то зверь порою рычал от страха или боли или звал свою самку, а у хижин переговаривались слуги-малайцы. Вот один из них затянул странную песню, которую время от времени подхватывали остальные»[12].

Герберт Уэллс, «В обсерватории Аву»

Авторы научной фантастики показали Пратчетту множество новых возможностей. Как объяснял он сам: «Они вводили в свои книги самые разные интересные темы и идеи, и оказалось, что от фэнтези и научной фантастики всего один шаг до фольклора, мифологии, древней истории и философии».

Если свободное время Пратчетт делил между местной библиотекой и букинистическим магазином (еще одно его любимое место), то чем же он занимался в школе? Дети, которые много читают, обычно бывают тихонями. Часто их травят в классе. Но Пратчетт был довольно популярен, потому что считался записным шутником. Он сочинял истории, которые смешили остальных детей. Судя по всему, так случается со многими будущими писателями.

Пратчетт вспоминает, что часто рисовал в школьных тетрадях каких-то персонажей и иногда писал маленькие отрывки текста. Впоследствии эти отрывки иногда всплывали в его романах. Один из рассказов, который он написал (рассказ утрачен навсегда), представлял собой смесь Дж. Р. Р. Толкина и Джейн Остин. Там был особенно удачный кусочек, где орки захватили дом приходского священника.

Все это помогает нам понять, как развивался странный стиль Пратчетта в его юности: он любил фэнтези, любил писать, обладал великолепным чувством юмора, а еще – и это важнее всего – имел склонность к пародии. Он рискнул соединить одну из величайших книг двадцатого века, «Властелин колец», с проверенной классикой.

«…[ей] иногда казалось, что она перенеслась в роман Джейн Остин, персонажи которого почему-то очень легко одеты»[13].

«Народ, или Когда-то мы были дельфинами»

Проделал ли Пратчетт то же самое, когда писал первый роман о Плоском мире?

Нет. К этому моменту он продвинулся дальше и пародировал уже жанр фэнтези в целом, только слегка намекая на героев классики.

Что еще сделала Высшая техническая школа Уикома для развития талантов Пратчетта? Или она только предоставляла ему возможность развлекать одноклассников своими литературными опытами?