Терпимость

Церковь, которая в конце концов была построена на развалинах древней империи действительно представляла собой сочетание двух противоречивых интересов. С одной стороны, он выступала как защитник тех всеобъемлющих идеалов любви и милосердия, которым учил сам Христос. Но, с другой стороны, она оказалась неразрывно связанной с тем сухим духом провинциализма, который с начала времен отделял соотечественников Иисуса от остального мира.

Проще говоря, она сочетала римскую эффективность с иудейской нетерпимостью и в результате установила царство террора над умами людей, которое было столь же эффективным, сколь и нелогичным.

Чтобы понять, как это могло произойти, мы должны еще раз вернуться ко временам Павла и к первым пятидесяти годам после смерти Христа, и мы должны твердо осознать тот факт, что христианство началось как реформаторское движение в лоне еврейской церкви и было чисто националистическим движением, которое вначале угрожало правителям еврейского государства и никому другому.

Фарисеи, которым довелось быть у власти, когда Иисус был жив, понимали это слишком ясно. Вполне естественно в конечном счете они опасались окончательных последствий агитации, которая смело угрожала поставить под сомнение духовную монополию, основанную ни на чем более существенном, чем грубая сила. Чтобы спастись от уничтожения, они были вынуждены действовать в духе паники и отправили своего врага на виселицу до того, как римские власти успели вмешаться и лишить их жертвы.

Невозможно сказать, что сделал бы Иисус, если бы был жив. Он был убит задолго до того, как смог организовать своих учеников в особую секту, и не оставил ни единого письменного слова, из которого его последователи могли бы сделать вывод о том, что он хотел, чтобы они сделали.

В конце концов, однако, это предохранило от лицемерия.

Отсутствие письменного свода правил, определенного набора предписаний и правил оставило учеников свободными следовать духу слов своего учителя, а не букве его закона. Если бы они были связаны записями, они, скорее всего, посвятили бы всю свою энергию теологической дискуссии на вечно заманчивую тему запятых и точек с запятой.

В этом случае, конечно, никто, кроме нескольких профессиональных ученых, не мог бы проявить ни малейшего интереса к новой вере, и христианство пошло бы по пути многих других сект, которые начинаются со сложных письменных программ и заканчиваются, когда полиция выбрасывает торгующихся теологов на улицу.

На протяжении почти двадцати веков, когда мы осознаем, какой огромный ущерб нанесло христианство Римской империи, вызывает удивление тот факт, что власти практически не предприняли никаких шагов для подавления движения, которое было столь же опасным для безопасности государства, как вторжение гуннов или готов. Они, конечно, знали, что судьба этого восточного пророка вызвала большое волнение среди их домашних рабынь, что женщины вечно рассказывали друг другу о скором появлении Царя Небесного и что довольно много стариков торжественно предсказывали неминуемое разрушение этого мира огненным шаром.

Но это был не первый случай, когда беднейшие классы впадали в истерику по поводу какого-то нового религиозного героя. Скорее всего, это тоже будет не в последний раз. Тем временем полиция проследит за тем, чтобы эти бедные, обезумевшие фанатики не нарушали покой государства.

И это было все.

Полиция действительно насторожилась, но не нашла повода действовать. Последователи новой тайны занимались своими делами самым образцовым образом. Они не пытались свергнуть правительство. Сначала несколько рабов ожидали, что общее отцовство Бога и общее религиозное братство человечества будут означать прекращение старых отношений между хозяином и слугой. Апостол Павел, однако, поспешил объяснить, что Царство, о котором он говорил, было невидимым и неосязаемым царством души и что людям на этой земле лучше принимать вещи такими, какими они их нашли, в ожидании окончательной награды, ожидающей ихна Небесах.

Точно так же многие жены, раздраженные узами брака, установленными суровыми законами Рима, поспешили прийти к выводу, что христианство является синонимом эмансипации и полного равенства прав между мужчинами и женщинами. Но снова Павел выступил вперед и в ряде тактичных писем умолял своих любимых сестер воздержаться от всех тех крайностей, которые могли бы вызвать подозрения в отношении церкви в глазах более консервативных язычников, и убедил их продолжать оставаться в этом состоянии полу-рабства, которое было уделом женщины с тех пор, как Адам и Ева были изгнаны из Рая. Все это свидетельствовало о весьма похвальном уважении к закону, и, что касается властей, христианские миссионеры могли поэтому приходить и уходить по своему желанию и проповедовать так, как лучше всего соответствовало их индивидуальным вкусам и предпочтениям.