Терновый Оплот

— Мне сказали, что вы потеряли дочь моего возраста. Дочь носившую такое же имя. И такое же родимое пятно. Мне сказали, что я и есть она. Если это так, то я буду рада покинуть это место, получив правду. Если меня обманули — я поищу свою семью в другом месте. В любом случае, я не прошу у вас ничего. Если у вас есть какие-либо сомнения в моих словах, испытайте меня любым известным способом. Возьмите истину, хранящуюся в моем сердце в обмен за правду, которую я прошу.

Говоря это, она изучала лицо старого рыцаря. У неё не было способностей, даруемых богом паладинов. Она не могла читать в умах и сердцах других людей, но у неё были отточенные навыки наблюдения и инстинкты, которые чаще всего её не подводили. И потому она заметила, как лицо Хронульфа медленно обретает краски, а в глаза его возвращается свет. Бронвин смела надеяться, что это шок, а не подозрение, заставил его замолчать.

Хронульф медленно поднялся. Бронвин заметила, что несмотря на спокойное лицо и гордую походку, одна его рука сжимала спинку стула, словно ища поддержки — или, возможно, служа ощутимым символом того, что он еще не готов был отпустить «правду» в которую верил двадцать лет.

— По собственной воле ты взойдешь на весы правосудия Тира? — пробормотал он.

— Я сделаю это.

Задумчиво, он кивнул, и хватка его на стуле стала слегка слабее.

— Никто, кроме честных людей, не делает столь смелых заявлений. Я не требую никаких испытаний.

— Но я требую, — резко сказала Бронвин. До этого момента она не вполне осознавала, как же отчаянно ей нужно все узнать. — Я давно слышу, что паладин может отличить правду от лжи. Разве не скажет ваш бог, есть ли истина в истории, что привела меня сюда?

— Я могу лишь спросить.

Взгляд паладина стал отстраненным. Он молился, ища в этом понимание и прозрение, которые был способен дать лишь его бог.

Прошли минуты. Длинные минуты, утяжеленные двадцатью годами отсутствия Бронвин. Едва дыша, она ждала, покуда отстраненность не исчезла из глаза Хронульфа, а взгляд его снова не сосредоточился на ней. Бронвин знала, что ответил Тир прежде, чем паладин сказал хоть слово.

— Малышка Бронвин, — пробормотал Хронульф, изучая её отчаянным и жадным взглядом. — Теперь, когда я узрел истину, я понимаю, что сердце мое сразу признало тебя. Ты так похожа… на мать.

Это одновременно понравилось и опечалило Бронвин. Она подняла ладонь к щеке, словно искала на своем лице нечто утерянное.

— Я не помню её.

Хронульф шагнул вперед, протягивая обе руки.

— Мое бедное дитя. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что выпало на твою долю? — спросил он. В дрожащем голосе его слышалась мольба. — Это моя вина. Я так легко отпустил тебя. Когда тебя не нашли среди убитых, я… Я долго искал тебя. Я бы никогда не отказался от поисков… до того дня, когда оплакал останки девочки, которую счел своей дочерью.

Его страшное чувство вины поразило сердце Бронвин, и она взяла руки отца в свои.

— Я не виню тебя, — быстро сказала она. — На протяжении многих лет я пыталась найти правду о своем прошлом. У меня было не так много путей и все они заканчивались стеной в переулке. Я зарабатываю на жизнь, находя потерянное. Вещи, которые большинство людей отчаянно ищут. Если даже я не смогла найти путь к собственному прошлому, как мог ты, считающий свою миссию давно завершенной, надеяться управиться лучше.

Хронульф слабо улыбнулся.

— У тебя доброе сердце, дитя. Сердце матери.

— Расскажи мне о ней, — настояла она.

Они сели рядом, и паладин начал свой рассказ о прошлом, медленно и со странной неловкостью. Сначала, Бронвин думала, что источником этого была стена, выросшая между ними за потерянные годы, но вскоре она поняла, что причина еще глубже. Хронульф редко бывал дома, а потому у него остались лишь скудные воспоминания о ней в те времена, когда они действительно были семьей. Он не знал дочь. Она подумала, смог бы он когда-нибудь узнать её лучше, если бы не случился налет. Прежде, чем воспоминания отца иссякли, прошло не мало времени. Он поднялся на ноги. Казалось, он испытывал облегчение, имея в голове хоть какой-то план действий.

— Идем, — сказал отец. — Я покажу тебе крепость.

* * * * *

Удача Эбенайзера, которая в последнее время знавала не лучшие дни, наконец пошла на подъем. В нужное время он встретил нужный караван, где договорился с хозяином о возвращении лошади в Залы Правосудия Глубоководья. Потребовалось поболтать, да заплатить, но дворф разошелся с караванщиком, довольный тем, что все будет сделано в точности в соответствии с его просьбой. Сам он с чистой совестью отправился на север. Долг был уплачен. Вероятнее всего рано или поздно, молодой человек, столь увлеченный своим Тиром, окажется в храме этого бога и воссоединиться со своим конем. Дворф не причинил животному никакого вреда, разве что слегка истоптал подковы.