Терновая обитель

Однажды кюре подарил мне крольчонка. Довольно неотзывчивое животное, но тем не менее я его обожала, холила и лелеяла, пока однажды мать не велела вернуть кролика хозяину. На следующее утро кюре пришел, как обычно, поговорить с моим отцом и принес моего кролика ― освежеванного и выпотрошенного. Я убежала наверх, в свою комнату, где меня вырвало. Папа пытался объяснить все удивленному и обиженному кюре, а мама, может быть впервые, поднялась ко мне и стала нежно и ласково утешать меня. Шло время. Горе и обида постепенно стерлись из моей памяти. Случай с кроликом в нашей семье никто больше не вспоминал.

Говорят, мозг сам защищает себя от потрясений. Я возвращаюсь к тем далеким годам моего детства и с удивлением обнаруживаю, что помню очень мало. Редкие развлечения ― экскурсии на автобусе с отцом, прогулки с ним по деревне, добрые шахтерские жены, которые называли меня Джили и относились ко мне с такой же любовью и уважением, как и к отцу. Если же разговор заходил о моей матери, в их голосах звучала почтительность совсем иного рода.

Помню долгие часы в своей холодной комнате, где я рисовала карандашами и красками, причем всегда только цветы и животных; помню, как стояла подолгу возле окна, глядя на кладбище, платаны и красный закат над угольными шахтами, и мечтала, мечтала… О чем? Сама не знаю.

И наконец в один прекрасный день снова появилась она. Тетя Джэйлис решила нанести нам «прощальный», как она выразилась, визит, перед тем как отправиться навестить свою мать (мою бабушку) в Новой Зеландии. В то время люди еще не путешествовали на самолетах, поэтому подобное путешествие могло занять год, а то и больше. Кроме того, по пути в Новую Зеландию тетя хотела увидеть новые города и страны. Я вслушивалась в незнакомые названия: Каир, Дели, Филиппины, Перу… Она вернется, когда побывает во всех этих местах, а пока… пока она просит меня присмотреть за ее собакой. Собака оказалась черно-белым колли, худым, веселым и добродушным. Он, очевидно, потерял хозяев, а тетя нашла его и взяла себе, потому что никогда бы не бросила бедное животное, ввергнув его судьбу злому случаю или человеческой жестокости.

― Вот его документы. Эта собака будет принадлежать Джили. Ей нужен кто-то… ― Я похолодела. Сейчас она скажет: «Кого она сможет полюбить», но тетя закончила просто: ― С кем она могла бы играть.

― А как его зовут? ― Я опустилась на холодные плиты пола рядом с собакой и не могла даже поверить своему счастью. Моя мать не проронила ни слова.

― Назови его сама, он твой.

― Тогда я назову его Ровер, ― сказала я, обнимая пса за пушистую шею. Он преданно лизнул меня в щеку.

― Un peu banal[2], ― улыбнулась тетя. ― Ну, ничего. Он не гордый. До свидания.

Она не поцеловала меня на прощанье. Я вообще никогда не видела, чтобы она кого-нибудь целовала. Тетя вышла из дома, села в подошедший тут же автобус и уехала.

― Странно, ― сказал отец. ― Это, наверное, дополнительный рейс. По расписанию автобус уехал десять минут назад, я сам его видел!

Мать улыбнулась. Затем ее взгляд упал на собаку, и улыбка исчезла.

― Встань сейчас же с пола, Джил. Если ты хочешь, чтобы собака осталась у нас, нужно привязать ее во дворе. Не понимаю, зачем Джэйлис оставила нам эту собаку, ведь здесь ее некому будет выгуливать.

― Я буду его выгуливать! Я…

― Тебя здесь не будет.

Я остолбенела. Расспрашивать мою мать было бесполезно. Она говорила только то, что считала нужным.

Сейчас она так крепко сжала губы, что они превратились в узенькую полоску, совсем как у бабушки на портрете.

― Ты должна учиться. Тетя Джэйлис права, тебе нужна компания. По крайней мере, ты не будешь мечтать у окна целыми днями.

― Не пугайся, малышка, ― ласково сказал отец. ― Тебе ведь действительно нужны друзья. Это наш единственный шанс дать тебе образование ― тетя Джэйлис взяла на себя большую часть расходов по обучению. Ведь мы сами не смогли бы заплатить такую сумму. Твоя крестная очень добра к нам.

― Она предпочитает, чтобы ее называли спонсором, ― резко вставила моя мать.

― Да, я знаю. Бедная Джэйлис, ― грустно ответил отец. ― Но тем не менее этот шанс упускать нельзя. Понимаешь, Джили?

Колли стоял около меня, и моя рука непроизвольно поглаживала густую длинную шерсть. Вдруг и этот холодный мрачный дом, и серые унылые поля вокруг ― все это показалось мне близким и желанным. Я посмотрела на мать.

― Мамочка, неужели мне действительно нужно ехать учиться?

Не отвечая, она повернулась и вышла из кухни, наверняка уже думая о школьных принадлежностях и дорожных сборах. А кроме этого, я уверена, о том, что теперь восемь месяцев в году она будет свободна от дочери.

― Папа, мне действительно нужно ехать?

― Твоя мама думает, что так будет лучше, ― не сразу ответил отец. Потом опустил руку в карман, достал монету в полкроны и дал ее мне. ― Джили, сходи-ка в магазин Вудса и купи Роверу миску для еды. Я вчера проходил мимо и видел их на витрине. Знаешь, такие, с надписью «ПЕС». И оставь себе сдачу.

Колли лизнул меня в щеку. Наверное, ему понравился вкус слез, потому что он лизнул меня еще и еще.

Глава 2