Терновая обитель

Впрочем, уныние было недолгим. Я любила своего отца, была молода, а кроме того, стыдно признаться, но после смерти матери я испытала некоторое облегчение. Я с удивлением обнаружила, сколько удовольствия, например, может доставлять управление домом, хозяйством, делами прихода ― все то, что раньше входило в обязанности матери. Единственной проблемой было постоянно ухудшавшееся здоровье отца. Иногда ― не очень часто, поскольку молодости не свойственно грустить слишком долго, ― я размышляла по ночам о горькой участи, которая ждет меня после смерти отца. Он, наверное, тоже думал об этом, хотя никогда не говорил со мной на эту тему. Вопрос «Где будут жить мои дети, после того как я завершу свой земной путь?» знаком всякому священнику. В душе отец надеялся на традиционное для его поколения решение: я выйду замуж и у меня будут дом и семья. Однако он никогда не задумывался о том, как это все может произойти при моем образе жизни: в одиночестве и изоляции.

Конечно, в старших классах школы у меня появились друзья, но эти отношения редко переходят во взрослую жизнь. Несколько раз я ездила в гости к своим школьным подругам, но их ответный визит в наш мрачный унылый поселок всегда оборачивался неудачей и для меня, и для них. То же самое происходило и в университете в Дюрхэме: дружба, которую нельзя перенести на домашнюю почву, не может продолжаться долго. Отношения с молодыми людьми тоже не складывались: я была слишком серьезной и стеснительной. Приведу самый безобидный «комплимент» в свой адрес: «совсем заработалась». Итак, я отучилась свой первый и единственный год в университете, даже не влюбившись и едва осознавая, что я теряю.

Так продолжалось несколько лет. Потом началась война, которая вытеснила все наши личные заботы и проблемы. Мы уже давно потеряли связь с тетей Джэйлис, вернее, это она перестала ее с нами поддерживать. Я не видела ее с тех самых пор, как заглянула в хрустальный шар на берегу Идэна. Я писала ей время от времени, но ответа не было. Она не дала о себе знать даже после смерти матери. Тогда я написала ей письмо на единственный бывший у меня адрес ― адрес ее поверенных в Солсбери, но ответа не получила. Тетя могла быть за границей, могла путешествовать и затеряться в суматохе войны. Наконец, ее тоже могло уже не быть в живых. Так постепенно тетя Джэйлис стала для меня сказочным воспоминанием из далекого детства.

Через три года после окончания войны умер мой отец. Умер он так же, как и жил, ― тихо, спокойно, думая больше о других, чем о себе.

После похорон, дождавшись, когда все разойдутся, я пошла в церковь, закрыла ризницу и медленно побрела через кладбище к дому. Стоял теплый августовский вечер, тропинка была вся усыпана листьями, семенами трав и цветов. Деревья неподвижно замерли на фоне закатного неба.

Несколько соседских женщин, которые помогали мне после смерти отца, все еще сидели на кухне и пили чай. Я тоже выпила с ними чаю, потом они вымыли посуду и ушли.

Я осталась одна в пустом и уже чужом доме. Сев в кресло-качалку около угасающего камина, я глубоко задумалась. Итак, свершилось самое худшее, того, чего так боялись мои родители, ― я осталась одна, без дома, без денег, без семьи. Пройдет еще какое-то время, прежде чем в дом переедет семья нового священника. А что же будет со мной? Надо продать всю мебель, все вещи, постараться выручить как можно больше денег и начинать искать работу.

Но где? И какую работу? После года в университете, где я начала изучать биологию, геологию и химию, я (как желчно заметила бы моя мать) могла претендовать только на должность квалифицированного бездельника. Даже работа в начальной школе требовала законченного образования, не говоря уже о том, что в конце сороковых найти любую работу считалось большой удачей. Хватит. Я резко остановила кресло, собираясь встать. Утро вечера мудренее. Может быть, сон придаст мне силы и подскажет верное решение. В камине треснул уголек, и мне показалось, что в пустом доме даже этот звук вызвал неприятное гулкое эхо.

Раздался звонок.

За дверью стояла одна из давешних женщин. В руке она держала конверт.

― Извините, мисс Джили, забыла вам передать письмо. Оно пришло сегодня утром, но было столько дел, уборка… Вот оно.

Я поблагодарила ее и взяла письмо. Женщина колебалась, не отводя от меня взгляда.

― Может быть, я могу вам еще чем-то помочь? Нехорошо вам оставаться одной в доме после того, как ваш отец… Одним словом, может, зайдете и поужинаете с нами?

― Вы очень добры, миссис Грин. Все в порядке, честное слово. И спасибо за письмо. Вам не стоило беспокоиться, оно могло подождать и до завтра.

― Ну что ж. Если вы так уверены… Тогда завтра я приду к вам с утра, помогу по дому. Спокойной ночи, мисс Джили.

― Спокойной ночи, миссис Грин.

Вернувшись к остывающему камину, я прежде всего посмотрела на конверт. Адрес напечатан, а не написан от руки. Вверху ― смутно знакомый логотип какой-то компании. Внутри большого конверта лежали конверт поменьше и письмо. Я прочитала его. Медленно опустилась в кресло. Потом прочла еще раз.