Терновая обитель

Вдруг Ходж напрягся и стал медленно пятиться от окна. Мурлыканье резко прекратилось. Я убрала руки – он тотчас спрыгнул на пол и как тень шмыгнул к кровати. Шерсть кота встала дыбом, уши были плотно прижаты.

Через несколько секунд я услышала то, что он услышал до меня: далекий собачий лай. Первое время этот лай сильно беспокоил меня по ночам, но что я могла поделать, если какой-то фермер все время держит собаку на цепи? Постепенно я перестала обращать на лай внимание, а через несколько дней он, к моему удовольствию, прекратился. Я уже успела забыть о нем – и вот он повторился опять, уже значительно ближе, и не лай, а долгий вой, похожий на вой волков на луну.

Леденящий душу звук, от которого кровь стынет в жилах. Я невольно попятилась от окна, волоски на руках встали дыбом – я реагировала совершенно как Ходж. Напрасно я пыталась объяснить себе, что это атавизм, древняя реакция на вой волков, что собаки – ближайшие родственники волков и «переговариваются» точно таким же образом, как и их дикие собратья. А если эта собака на цепи, то другого способа общения у нее просто нет.

Внезапно вой прекратился. Послышались пронзительные крики боли или страха. Потом серия безумных коротких воплей вперемешку с лаем. Затем все стихло.

Не помня себя, я сбежала по ступенькам вниз и начала отдавать отчет в своих действиях, только открывая тяжелый засов на двери. Я всегда была впечатлительной тихоней и не принадлежала к типу мужественных героев и героинь, которые могут кинуться в лес в полночь на поиски приключений. Но что-то в моей тихой впечатлительной натуре заставило меня броситься к тому месту, откуда пришел этот душераздирающий вопль истязаемой собаки. Я подбежала к калитке и, определив приблизительно направление, побежала к лесу.

Луна светила ярко, и за стеной терновника все пространство было залито бледным сероватым светом – как в пасмурный зимний день. Я увидела его еще до того, как услышала. Джессами Трапп бежал из леса прямо на меня, неслышно ступая по мягкой траве, тяжело дыша и всхлипывая. Потом я обратила внимание на то, как он бежит: одно плечо выше другого, левая рука прижата к груди, все тело перекошено, шаг нетвердый.

Не видя меня, он свернул на боковую дорожку – кратчайший путь к своему дому.

– Джессами!

Он испуганно вздрогнул и обернулся. Увидев меня, мальчик медленно подошел, все еще всхлипывая и баюкая левую руку.

– Что с тобой? Что случилось? Ты ранен?

– Ой, мисс…

Он не просто всхлипывал, он плакал по-настоящему, глотая слезы, и выглядел намного младше своих лет. Словно малыш, которому сделали больно, он вытянул вперед обе руки, и я увидела, как между пальцами правой, которой он поддерживал левую руку, стекали черные струйки.

– Он меня укусил. Так больно! Цапнул за руку, гадина.

– Пойдем-ка в дом. Надо промыть рану и посмотреть, что там. Пошли.

Никаких вопросов. Все вопросы можно отложить на потом. Джессами поплелся за мной на кухню, сел у стола и послушно ждал, когда я наберу таз теплой воды. Как хорошо, что тетя Джейлис верила не только в древнюю, но и в современную медицину! Из аптечки я достала все необходимое для оказания первой помощи и вернулась к столу.

Рана была серьезной – вокруг глубоких ранок от укусов виднелись синяки. Джессами уже перестал плакать, к нему вернулось самообладание. Теперь он наблюдал за моими манипуляциями с интересом и чуть ли не с гордостью.

– Плохая рана, да, мисс?

– Сильно он тебя укусил. Теперь расскажи мне, как это случилось. Это была не твоя собака, конечно?

– Нет-нет, у нас нет собаки. Мама не любит их. Грязные твари.

– Паразиты. Конечно. Так чья же это собака? И почему она тебя укусила?

– Просто собака. Ничья. Я ее выпустил, а она меня цапнула.

– Откуда выпустил? – Я видела, что между пальцами правой руки, которой он все еще сжимал левую, у него застрял клок черной шерсти. – Из капкана? Держись, Джессами, сейчас будет больно. Значит, кто-то ставит в лесу капканы?

Он глубоко вздохнул, когда антисептик попал в рану, и энергично закивал:

– Да. Из капкана. Это цыгане их ставят. Я его выпустил, а он меня цапнул. Дикий пес.

– Где это случилось?

Он немного заколебался, неуверенно посмотрел на меня и слегка махнул здоровой рукой куда-то на запад:

– Там, в лесу, около развалин большой усадьбы.

– Ладно, завтра ты, может быть, покажешь мне это место. – Я с тревогой подумала о Ходже. Если кто-то действительно ставит в лесу капканы, я этого так не оставлю. – А что с собакой? Почему она тебя укусила?

– Не знаю. Я не видел – она убежала.

Я уже заканчивала перевязку.

– Вот и все, что я могу сейчас сделать. Пока хватит, но завтра ты должен обязательно показать рану доктору.

– Она будет против. Она никогда не пользуется лекарствами. Делает их сама. Если узнает обо всем, жутко разозлится. Скажет, так тебе и надо.

– Все равно тебе нужно обратиться к доктору. Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Хорошо. Еще немного больно, но уже лучше. – Он поднял на меня глаза испуганного ребенка. – Вы ведь ей не расскажете, правда, мисс? Если я опущу рукав, она не увидит.