Тернистым путем [Каракалла]

– Говорят, – отвечал Андреас и, немножко подумав, прибавил: – Да, Агафья замечательно красивая девушка; но я знаю, что она обладает еще лучшими качествами. Во мне поднимается желчь, когда я вижу, что даже и ее святая чистота возбуждает нечистые желания. Я люблю твоего брата, уже ради его матери, я простил ему многое, однако же, когда он намеревается раскинуть сети и для Агафьи…

– Не беспокойся, – прервала его Мелисса. – Правда, Александр мотылек, который перепархивает с одного цветка на другой и часто легко относится к серьезным вещам, но теперь он находится вполне под влиянием одной мечты и в прошлую ночь, кажется, сблизился с дочерью нашего соседа Скопаса, хорошенькой Ино. Прекрасное он ставит выше всего; но ведь он художник! Из-за красоты он готов подвергнуться всяким опасностям. Если ты не ошибся, он гонится за дочерью Зенона. Но, может быть, он делает это не для того чтобы устроить ей западню, а по другим побуждениям.

– Наверное, эти побуждения не принадлежат к числу похвальных, – сказал вольноотпущенник. – Вот мы и пришли. Достань платок из корзины раба. По заходе солнца здесь будет сыро и свежо, в особенности вон там, где я теперь осушаю болото. Земля, которую мы приобретем посредством этого осушения, со временем будет приносить твоему будущему мужу хорошие доходы.

Тут они вышли на берег и скоро дошли до маленькой пристани, принадлежавшей к имению Полибия. Там стояли большие и малые лодки, и Андреас позвал сторожа, ужинавшего в одной из них, и спросил, не отвязывал ли он цепи зеленой лодки для Александра.

Старик тихо хихикнул и отвечал:

– Веселый живописец и скульптор встретили дочь Зенона, когда она только что вошла в лодку с Мариамной. Затем они прибежали сюда, точно безумные. Девушка, должно быть, околдовала их. Господин Александр уверяет даже, что они встретили дух какой-то умершей и что он готов пожертвовать жизнью, чтобы еще раз увидеть ее.

Если бы не было уже темно, то Мелисса испугалась бы угрожающей серьезности, с какой Андреас выслушивал раба; но и ее встревожило случившееся. Она знала своего брата, и ей было известно, что он не боится никакой опасности, когда что-нибудь воспламенит его артистическую душу. Он, которого она считала находящимся в безопасности, добровольно шел навстречу своим преследователям, и куда деваются его рассудительность и осторожность, когда им овладеет страсть!

Андреас имел основание сердиться на юношу и молчал, пока они не дошли до цели своего путешествия, прекрасного загородного дома внушительных размеров.

Ни один отец не мог принять свою будущую невестку с большею сердечностью, чем Полибий. В десяти пальцах его ног гнездился демон подагры, который щипал, колол и жег его. Каждое, даже легкое движение причиняло ему боль; однако же он с нежностью протянул к Мелиссе руки, причем был принужден закрыть глаза, застонать и заохать, привлек ее хорошенькую головку к себе и поцеловал в щеки и в темя.

Он был очень малоподвижный человек, тучный почти до безобразия, но в молодости он должен был походить на своего красивого сына.

Его прекрасной формы голову обрамляли волосы белые, как серебро, но чрезмерное употребление вина, без которого он не мог обойтись, несмотря на свою подагру, вздуло его благородное лицо и покрыло его таким резким медно-красным цветом, что оно как-то странно выделялось на фоне его снежно-белых волос на голове и в бороде. Но каждая его черта выдавала сердечную доброту, ласку и любовь к наслаждениям жизни.

Движения его тяжелых членов сделались медленными, и если когда-нибудь чересчур толстые губы заслуживали названия чувственных, то таковы были губы этого человека, принадлежавшего к числу жрецов двух божеств.

Как все в доме Полибия умели сообразоваться с его любовью к утехам жизни, это доказывал обед, который был подан вскоре по приходу Мелиссы и во время которого она должна была сидеть на подушке возле старика.

Андреас тоже принял участие в этом обеде, и точно так же, как кучка прислуживавших рабов, ему выказывала особенное почтение и Праксилла, сестра хозяина, управлявшая домашним хозяйством брата, как своим собственным. Она была бездетная вдова и с одинаковым усердием заботилась о кухне и погребе Полибия. Обо всем остальном, происходившем в доме, ей было мало заботы, так как все это остальное было в надежных руках ее брата и Андреаса.

Она радовалась выбору Диодора, потому что любила Мелиссу и знала, что никто не осмелится коснуться вверенных ей ключей.

Обед шел своим чередом. Полибий позволил себе вдоволь наслаждаться кушаньями и напитками, несмотря на подагру и на предостережения сестры, причем слушал Андреаса и девушку, которые попеременно рассказывали ему о положении Диодора и о том, на что решилась ради него Мелисса.

Такою он желал видеть свою будущую невестку, что и высказал ей со своею веселою и теплою манерой.

Затем разговор перешел на другие предметы и наконец принял деловой характер. Но когда Праксилла завела речь о свадьбе и относящихся к ней приготовлениях, старый хозяин бросил лукавый взгляд на избранницу своего сына. Ее вид испугал его.