Терминатор 1965

Так вот, бабульки активистки компартии, соратницы Юрчика с времён комсомольских, рассказывали какой ходок был Вадим (погоняло комсомольское, почти второе имя) обаятельный и остроумный красавец. Ёпрст! А сейчас то время как раз «то самое» и бодрый старикан Юрчик в сей момент одногодок Вити Протасова и смотрится, честно признаем (фотки молодого ВГЮ лицезрел, было дело) куда авантажнее художника из лесов брянских в Сибирь выбравшегося.

Ранее я с Лерой и Леной собирался, если девчонки решатся и напишут «до востребования», аккуратно расстаться, на кой лишние головняки, когда в Ачинске так удачно всё совпало – и «любовь с интересом» и «лежбище», всё как Глеб Егорыч Жеглов говорил. Но отдать моих козочек тугопопких и большеглазых капээсэсному козлу?! Да ни за что!!!

Заранее прикупив разные конверты, мало ли – в одну общагу в Дивногорске отправляю, даже почерками разными сработал, написал и той и этой бодрые, обнадёживающие послания. Не вздумать отдаваться ни Юрчику, ни Мурчику! Ждать Витю, который устроился чертёжником в секретную лабораторию, поэтому адрес дать не может. Также пока пускай и пишут, на Главпочтамт. А там встретимся обязательно и предадимся греховной страсти. Да. Чёт понесло, просто гормональный взрыв. Но это так здорово, когда чувствуешь, что живёшь, а не существуешь уныло век за веком под присмотром Слияния и Контроля. А какое замечательно пиво, как здорово, когда рецепторы вкусовые работают как должно. Нет! Не сдадимся, ещё посмотрим кто кого, берегитесь Великий Разум, и ты, Владик Юрчик, берегись!

Осушив три подряд кружки отменного «Жигулёвского», слегка захмелев и, удерживая это блаженное состояние, уселся на лавочку. Увы, долго покайфовать не довелось.

–  Молодой человек, здесь же дети играют, а вы пьяны, – грымза лет под 60 уставилась на меня как фашист на Будулая.

Вот сука старая, ответил бы я ей, но скандалить сейчас, не решив дело с поездкой деда в Германскую Демократическую Республику: верх легкомыслия. Буркнув извинения, позорно покинул территорию уютного дворика.

Тёплый свитер и пиджак позволили без проблем перекантоваться на железнодорожном вокзале, время от времени выходя подышать. Бдительная милиция проверила документы, но сходство с фоткой Витька всё-таки обнаружила, не ринулись руки заламывать. Впрочем брали паспорт чисто для проформы – видят гражданин спокойно достаёт документ, стоит не переживая, считай и не глядели менты докУмент.

И вот настал он, исторический день изменения исторической же реальности, первого серьёзного вмешательства попаданца-прогрессора. Спрятав примелькавшиеся пиджак и свитер в вещмешок, я обрядился в рубище, в котором бедолага Протасов бежал из брянской деревушки Поветкино. Кепка надёжно укрыла морду лица, да и видеокамер здесь нет. Переместился подальше от вокзала, к комбайновому заводу, чтоб и остановка видна была и пеший проход к зданию просматривался. С моим-то орлиным зрением – никаких проблем.

Трёх бравых офицеров я заметил сразу же. По деду углядел, – тот пёр своей узнаваемой походкой, отмахивая правой рукой в такт шагам. Только сейчас это фактурный, здоровенный мужик, а не высохший пенсионер, да харизма из предка так и прёт…

Я двинулся наперехват воякам, ментов не опасался – видел как стражи порядка отдежурив, сменились, но кепку надвинул на глаза, мало ли. И тут, – такая удача, майоры целеустремлённо двинулись «отлить», оставив младшего по званию, подлюку Ворожейкина, сторожить объёмистые, абсолютно одинаковые коричневые портфели. Минут десять у меня есть. Почему то стеснялся бесчинствовать у деда на глазах, видимо из детства идёт, из подкорки. Но теперь, всё, работаем, Александр Владимирович Новиков, меняем реальность, прогибаем мир под нас.

–  Эй, военный, – засипел я, имитируя в меру талантов приблатнённого ханыгу, – дай полтинничек на опохмелку.

–  Пшёл вон, мразь, – высокомерный Ворожейкин был бы вне конкуренции, играя на «Мосфильме» офицеров белогвардейцев.

–  Ах ты падла, кого послать вздумал!

В следующие пару секунд бравый офицер оказался на асфальте, воя от невыносимой боли – куском трубы, спрятанным в рукаве, перебил подлому стукачу двумя, неуловимыми для взгляда человеческого ударами, обе голени. Хватать бумажник из кителя передумал – слишком много людей вокруг, подозрительной покажется такая наглость жулика работникам уголовного розыска при «разборе полётов». Но портфель гниды прихватил и устремился с сим ценным грузом к железнодорожным пулям.