Терминатор 1965

Глянул Доску почёта СМУ-72, дошёл до кузнеца-виртуоза Егорыча, мигом отковавшего чудо-колун, благо заготовок у мастера имелось на все случаи жизни, ручеёк клиентов не иссякал к умельцу, передо мной мужик забрал, отдарившись двумя поллитрами, какую-то хитрую хренотень, наверняка нужную в хозяйстве. Егорыч, несмотря на ликёро-водочные калымы и испитое лицо, на работе был трезв как стёклышко. За что и получил в довесок к бутылке дружеский шарж: «Егорыч подковывает Шарика», – брехливую и трусливую псину, служащую при сторожке на воротах СМУ – Лихо, – одобрил композицию кузнец, – ты значит, заместо Серёни будешь оформителем работать?

Серёней, как я уяснил из разговоров, звался художник, состоящий в штате предприятия, нелепый и дико запойный малый, пытающийся даже плакаты к табельным датам намалевать «особым» шрифтом. Родители у местного Микеланджело были «хорошие», оттого и терпели строители в своих рядах поддающего авангардиста.

Главбух Марина Сергеевна щедро отсыпала из запасников карандашей и листов ватмана и застенчиво попросила посмотреть мой блокнот, о котором Гриша Оганесян «так-о-о-о-ого» понарассказывал…

–  Марина Сергеевна, там слишком непристойные картинки. Давайте лучше я вас изображу, как вижу: В пять минут уложусь. Готовы?

Через пять минут женщина, воровато оглядевшись на подчинённых, спрятала моё творение в толстенную книгу учёта, густо прям-таки помидорно при этом покраснев. Изобразил я знойную, четвёртый номер бюстгальтера, мадам Лихолетову Марину Сергеевну, на пляже в окружении восхищённых кавалеров, немножко приукрасив – подмолодив лет так на десять и сиськи выставив «торчком»…

–  Да, не обманывал Григорий Ованесович. Большой вы, Виктор, мастер. Мужу покажу может и приревнует, обратит наконец на меня внимание…

–  Прекрасная идея. Искусство жизнь семейную ого как оживить может, поверьте художнику. А тубуса в ваших закромах не найдётся? А то боюсь ватман подмочить, дождь вроде собирается.

Тубус нашёлся. К месту временной дислокации, к замку госпожи Светланы я подходил помахивая тубусом и благоразумно не вращая колуном-железякой.

У дома через дорогу, стояла скамейка, к которой компанейские ачинцы «пристроили» доминошный стол. За столом тем расположилась троица похмельного вида мужчин, вместо доминушек держащая стаканы и нарочитым, на всю улицу шёпотом обсуждающая мою особу. – Глянь, Светка тимуровца себе завела, не иначе для помощи по хУзяйству.

–  Ага, вот и целка недотрога. Сперва один тимуровец дорожку проложит, а потом вся пионердружина…

Провоцируют говнюки. И грамотно провоцируют, не подкопаешься. Мало ли что шёпот громкий. Сидят, никого не трогают, мирно винцо попивают. А их умствования и до колонки доносятся, там как раз две женщины воду набирают. Обожают земляки-сибиряки кости перемыть соседям, ой как обожают.

Дождь так и не пошёл, потому отставив тубус и пакет с продуктами, шагнул к куче недобитых чурок. Колун Егорыч сделал, какой и заказывал. Но честно предупредил мастер, – тяжёл будет, таким надо работать в паре с более лёгким, доставая железяку лишь для «особых» экземпляров. По идее оно так, но не в моём случае. Ногой подопнул чурку. Листвяк, сучкастая, комелёк. Понятно, привезли библиотекарше чего поплоше, ну да ладно, Саня, вспомним юность, покажем класс.

Волею судеб пришлось мне в подростковые годы поколоть дров изрядно, – пять лет в леспромхозе прожили. И с 12 годочков с колуном наперевес вгрызался Сашка Новиков в расставленные правильными десятками полчища чурок, воображая их рыцарями Храма, всякими там Буагильберами, а себя, разумеется, доблестным Айвенго. Вначале ни силы ни веса не было – приходилось брать техникой, отыскивая у чурбаков «слабые стороны» – трещины и прочее. Потом подрос, набрался опыта, даже, случалось, удивлял народ ловким и быстрым расхреначиванием несчастных деревяшек.

Первые десять чурок я разнёс на половинки, не размениваясь на «пополенное» раскалывание. Однако этого хватило. Трио острословов как будто подавилось, – молчали по-партизански и неотрывно смотрели на умелого «тимуровца». Надо добить, конечно же, исключительно морально. Да и вряд ли придётся применять здесь и сейчас меры физического воздействия. Стопудово, это те ханурики, которые по весне за пузырь покололи что смогли и «дезертировали». А значит, понимают, что из себя представляет нарисовавшийся в их околотке «дровосек». Отбросил колун, соизволил наконец обратить внимание на «шептунов».

–  Чего замолкли то, орлы в петушиных перьях? Не подавились часом? А то щас как похлопаю, простучу, по спине – вся хрень из тлей дыхательных вылетит, вместе с фиксами.

–  Ты это, – самый здоровый обрёл голос, – за базаром следи.