Терминатор 1965

Офицеров, двух капитанов и майора, выдернули на какие-то курсы повышения квалификации на пару месяцев в Подмосковье. Парни жёстко секретились от штатского кавказоида (неделю не брился, шетина полезла как у заправского абрека), но невероятно радовались дорожному отдыху. Не успели Ачинск проехать, в купе появилась гитара и дама бальзаковского возраста Нинель из нашего же вагона.

Капитан Пётр, тщась покорить сердце красавицы с надрывом исполнил, не угадаете - мою перепевку про барышню, обожающую наряды педиковатого кутюрье Ив Сен Лорана. Майор Геннадий и капитан Юрий душевно подпевали товарищу, да и сама Нинель радостно звенела голосом-колокольчиком, кокетливо улыбаясь: «мне уже восемнадцать, в паспорт страшно смотреть»...

Хорошо, успел затариться в привокзальном буфете изрядно. Литр водки, литр же коньяка, колбаса, сыр, яблоки. В общем, не стыдно перед доблестной Советской Армией, не выгляжу нищебродом. Поговорили с майором Геннадием за космос. Гена считает, что сотрудничать с американцами не следует и готов даже вдарить сотней мегатонн по космодрому штатовскому! Хрен им а не Луна!

Ракетчики, как ни шифровались, так уж получилось, слили военную тайну; при мне обсуждая недостатки советских ракет, выводящих на орбиту спутники и пилотируемые аппараты.

Нинель упорхнула «припудрить носик», за этуалью увязался капитан Юрий. Вернулась парочка с Леночкой, соседкой. Строгая маман не устояла под напором гусара из ракетных войск и отпустила дочурку «на часок» к господам офицерам.

- Ой, Сергей и вы тут! Знаете, а Сергей поллитру в себя забросил без закуси, как воду пил!

Леночка радостно щебетала, коньяк умело употребляла, эдакая рискованная и раскованная эмансипе, даже жаль маменьку стало, свято верящую в «целкость» чадушка. На студентку запал бравый майор, перекинувший гитару мне, дабы руки освободить, лапать в полумраке прелести будущей педагогики, внаглую прогуливающей занятия, справками прикрываясь от родни в белых халатах.

- Пой, генацвале!

- Какой я к чёрту генацвале, Пашкин я.

- Пашкин, Пашкин, кто же твой папашкин, - язва Леночка не унималась, - вылитый товарищ Саахов в молодости! Дитя гор!

- Нашлась эрудитка! Этуш - еврей!

- Кто? А, ну и пусть, всё равно ты, Серёжа, грузин. Пой давай.

- Что петь?

- Про любовь!

- Про любовь к Родине? Это мы запросто.

И грянул. Вот зарекался, стократ зарекался уворовывать чужие песни, ибо нечестно сие и неспортивно. Но чем прикажете заниматься когда трое суток колотиться в вагоне предстоит, причём попутчики те же самые - наш вагон «забит» едущими до Москвы, разве что на Урале кто добавится...

Судьба моя, мечта моя - далёкие пути.

Да вечное движение, да ветры впереди.

Глаза пристанционные зелёные сверкнут,

До отправленья поезда осталось пять минут.

Старый мотив железных дорог.

Вечная молодость рельсовых строк.

Кажется, будто вся жизнь впереди.

Не ошибись, выбирая пути!

За окнами вагонными гитары говорят.

Как будто вся страна моя - строительный отряд.

Друзья мои надёжные с дороги не свернут.

До отправленья поезда осталось пять минут.

Старый мотив железных дорог

Вечная молодость рельсовых строк.

Кажется, будто вся жизнь впереди.

Не ошибись, выбирая пути!

И пусть уже распахнута космическая даль,

Идет-грядёт великая земная магистраль.

Проложим до Чукотки мы невиданный маршрут.

До отправленья поезда осталось пять минут.

- Здорово, - Нинель голос подала, - кто автор?

- Игорь Никитин, должен был впервые на Олимпиаде спеть, мол магистрали дружбы опояшут шар земной.

- Погоди, - майор с подозрением уставился на мой «чисто кавказский» шнобель, - ты ж недавно спрашивал за Никитина. А эту песню никто не знает.

- Потому и интересно, что стало с поэтом. У нас на прииске Витька Легостаев с «Мосфильма» вкалывает, дядька к нам пристроил, чтоб не пил - сухой же закон в артели и попутно заработает. Он эту песню и привёз. А насчёт никто не слышал, говорю же, в Мехико должно состояться было первое исполнение.

- Дай сюда гитару - уже Юрок решил блеснуть, затянул Высоцкого. Поскольку дам всего две, а кавалеров четыре, мне точно ничего не светит, поднялся и заскочил на верхнюю полку.

- Эй, джигит, не подсматривай с высоты, лучше сходи, мамочке массаж сделай, - Лена позволила кавалеру проникнуть под футболку и дышала тяжело, нервно...

- Ай-яй-яй, девочка! Нельзя так про маму!

- Да она без мужика, оттого и злится. Не теряйся, абрек сибирский!

Провожаемый дружескими подколками покинул купе, прошёлся по вагону. По правде говоря, мне отдых не требуется, могу и без сна обойтись, возрастает лишь расход энергии, да и то не особо значительно. Постою, попялюсь в окошко, пускай господа офицеры пошалят с прелестницами. Из купе, где я согласно билета должен находиться, вышла кутаясь в шаль матушка неистовой Элэн. Даме нет и сорока, наверняка ранние роды, а фигура ничего, в моём вкусе, есть за что подержаться, за что ухватиться. И подтянутая, не поплывшая. Или порода или блюдёт себя. Хотя, какой к чёрту фитнес в 1968 году в Советском Союзе. Нет, тут скорее генетика...

- Не спится, Наталья Николаевна?

- Да, не могу уснуть, а Лена у вас?