Терешкова летит на Марс

Едва сложились их отношения, как Наташа стала все более всерьез интересоваться, а чего это он — на четвертом курсе — и не работает? Сама она чем-то постоянно занималась помимо учебы, моталась в одно рекламное агентство, при другом — стояла промоутером в торговом центре; кто-то постоянно ей звонил, куда-то она не успевала… Столь же бестолковой оказалась и первая работа Павла, куда его чуть не за руку притащила Наташа, к каким-то знакомым, у которых освободилось место младшего менеджера; она щебетала, щебетала, щебетала.

Он трудился несколько месяцев, растерянно болтался в офисе, ничего особенного не делал и мало получал. Потом пришлось уйти. Родители «возбухали», наседали, капали на мозги: мол, начинается последний курс, а там диплом, экзамены в аспирантуру, «куда тебе еще работать». Он и не возражал. Наташа тоже: примерно тогда она загорелась идеей перевода в другой вуз и как-то было ей уже ни до чего.

А Паша так с тех пор толком и не работал: то одно, то другое; отъезд Наташи; какие-то случайные доходы — и бесконечная осенняя да зимняя тоска…

Стемнело. Люстра, едва заметно для обоняния, грела пыль. Шкафы подвинуты. Ну что ж, надевать сапоги с цементными после февральского снега разводами и — вперед?

Тут Анна Михайловна вспомнила:

— Мне же вчера принесли фотографии с дня рождения, в школе… День рождения и двадцать лет педагогической деятельности — вроде как юбилей… Очень хорошо прошло все, так душевно.

И сел смотреть эти фото как дурак. Ответить «нет» здесь было нельзя. Чашка чая, вежливое хлопанье страницами альбома, это все нужнее, чем шкафы. И приходилось с этикетной улыбкой оценивать весь этот разномастный белорусский трикотаж — коллекция «Педколлектив», и читать поздравительные вирши, сварганенные силами учительской. Было в них и такое:

Вы стали краше юных дев,
Сегодня тоже молодев.

— Это писал не учитель русского? — похохмил Паша и пожалел, что похохмил, потому что Анна Михайловна отвечала совершенно искренне:

— Нет, трудовик… Талантливый человек! А какие он ложки делает! У меня тоже есть, целый набор…

За стеной молчало пианино. Хорошо хоть его не надо двигать.

— А это ваш актовый зал? — внезапно заинтересовался Паша.

На фото, за спиной растроганной и смазанной юбилярши, красный занавес, тяжелейший, способный и завалить при землетрясении, — бархат пошел темными пятнами и отпечатками, что ли, рук, это наводило на смутные мысли о месте убийства. Выше пришпилены развеселые картонные буковки, ничего не ясно, но Паша вспомнил. Он же был в этом зале — и совсем недавно.

— А в какой школе вы работаете?

— В девяностой.

— Это же здесь, на углу Софьи Перовской, правильно?..

Вот тормоз. Когда они парковались с Максом и Элей во дворе этой школы, оглушительно залитом оранжевым светом (такое ввели повсеместно, кажется, после Беслана), Павел еще подумал — надо же, Наташин район. Спросить, что ли, по скайпу Наташу, не здесь ли она училась… Что здесь работает Анна Михайловна — он и не подумал.

Он с самого начала не очень понимал цель этого выезда. Максим объяснял, что так принято в их фирме — раз в неделю или в две устраивать неформальные встречи, собирать клиентов авиакомпании: угощение, общение… И арендуется для этого один из нескольких постоянных залов (тот, который в нужный вечер свободен) — в окраинном ДК, школе, техникуме…

«Господи, кому это надо!» — в тоске удивлялся Паша, которого попросили быть в белой рубашке, раз уж нет светлого костюма. У Максима такой пижонский элемент гардероба был. И Элечка в белой кофточке.

Оказалось — надо много кому! Собралось человек сорок. Респектабельные мужики. Важные дамы. Все так торжественно рассаживались в актовом зале. Павел даже не сразу заметил, что все они тоже так или иначе в светлом.

А уж когда Максим, взобравшись за трибуну, заговорил, Паша и вовсе начал терять чувство реальности.

Максим, паталогически серьезный — куда делись прежние циничные усмешки, — буквально-таки вещал, заклинал зал, оставалось лишь изумляться его интонациям.

— …Мы — сила! Мы — успешные люди, самые важные люди для этого города! Все, чего мы добились, — это не благодаря случайности или каким-то обстоятельствам… А в мире и нет случайностей! Все дело в том, что у нас — особая карма. Мы привлекаем успех! И не случайно мы собрались сегодня вместе…

Максим говорил, говорил, где-то обволакивая интонацией, а где-то делаясь пожестче, будто впечатывая слова, сверлил зал взглядом. Паша пытался поймать этот взгляд, но безуспешно. Он все старался понять, что происходит. Какое-то шоу? Психологический тренинг? Помимо авиации, Максим занимается и таким, примеряя лавры Кашпировского?..

Но вскоре стало ясно, что и к авиации это имеет самое прямое отношение.