– Вы дома свободно обсуждаете его проблему? Я имею в виду, все в курсе или вы пытаетесь ее скрыть?
– Ой, нет, – сказала мама, – Барбара пыталась следить за ним, и другая его сестра, пока не уехала учиться, тоже следила и пыталась остановить его. Потом мы пытались не ругать его, знаете, а просто как бы напоминать ему.
– Я понимаю, что снова все рассказывать вам непросто, – сказал терапевт, – но это необходимо. Не спешите. Мне хотелось бы узнать, что еще вы пытались делать, чтобы помочь Джорджу.
– Ну, – рассеянно сказала мама, – мы пытались… мы пробовали репетитора и еще лекарство. Он принимает декседрин, да, по-моему, декседрин.
– Еще что-нибудь? – спросил терапевт.
– Ну, мы пытались давать ему доллар в неделю, чтобы он не делал этого, но, знаете, мне вскоре пришлось у
Терапевт вновь обратился к ней:
– Мы не будем обсуждать эту проблему вместе. Это будет личным делом между мной и Джорджем. Потому что он мальчик, вы понимаете. Ему требуется – да все дело должно быть сугубо личным. Было бы хорошо, если бы вы это больше не обсуждали. Хорошо?
– Ладно, – ответила мать.
– Хорошо, Джордж? – спросил терапевт мальчика.
– Ага, – ответил Джордж, не выказывая особого интереса к разговору.
– Вероятно, я смогу помочь Джорджу, – сказал терапевт. – Но вы уже привыкли, что у него проблема, и, если это все прекратится, с ним будет тяжелее жить. Что, если это все – раз и исчезнет?
– Он должен будет найти какую-нибудь отдушину, – ответила мама, так, как ее научили в прошлом курсе терапии. – Меня интересует, как
– Чем я займусь? – спросила мама, раздражаясь при мысли, что ее могут заподозрить в том, что все, что у нее есть в жизни – это проблема Джорджа. – Ну, мне есть чем заняться.
Ее раздражение было необходимой частью терапевтической процедуры, выбранной для применения терапевтического метода. Для терапевта вступать с клиентом в конфронтацию было нелегко, ибо он учился неконфронтационному стилю психотерапии. Однако его попросили сказать матери то, что ее расстроит, и терапевт так и говорил. Матери эта мысль не понравилась, ведь она посвятила проблеме сына долгие годы. Но твердая позиция терапевта должна заставить ее доказывать, что он не прав, доказывать через помощь терапевту в решении проблемы сына, а затем через демонстрацию радости по поводу выздоровления мальчика. И таким образом те– рапевт объединится с матерью для достижения общей цели.
– Джордж станет обыкновенным, нормальным мальчиком; с ним будет тяжелее жить, – продолжал мучить ее терапевт.
– Я вполне смирюсь с этим, – сказала мама. – Когда-нибудь | он же должен повзрослеть.
Они поглядели задумчиво друг на друга, и терапевт ослабил напряжение, проговорив: «В любом случае, у вас есть еще и внук», – и указал на малыша, сидящего на ее коленях.
– Да, в любом случае он у меня есть, – отозвалась мама, нежно глядя на мальчугана.
Терапевт сказал, что хочет поговорить с Джорджем наедине, и мама вышла из комнаты. Терапевт подсел к Джорджу и предложил поговорить как мужчина с мужчиной.
– Скажи мне, в вашем доме есть место, куда ты можешь пойти и помастурбировать в одиночестве?
– Да, – слегка заинтересованно ответил мальчик.
– Знаешь куда? Где никто тебя не увидит? Ты туда уходишь и мастурбируешь, когда не хочется, чтобы тебя дергали?
– Иногда, – сказал Джордж.
Вопрос терапевта о мастурбации не на людях был первым шагом в разработанном плане лечения. Видимой проблемой Джорджа была публичная мастурбация. Он мастурбировал перед матерью и сестрами, мастурбировал и в школе. И хотя мастурбировал мальчик запредельно часто – мама рассказала, что он протирает дырки в промежности своих брюк, а однажды его пришлось госпитализировать, так как в моче появилась кровь – все-таки первоочередной проблемой была публичная, не доставляющая ему самому удовольствия, мастурбация. Если бы мастурбация совершалась в одиночестве и ради удовольствия, она бы перестала быть проблемой. Перевести мастурбацию в этот разряд было первым этапом терапевтического плана. Продолжая болтать с мальчиком, терапевт поднялся и подошел к своему столу.
– Скажи, ты хорошо пишешь? Считать умеешь?
– Да-а, – протянул удивленно мальчик.
– Правда, хорошо считаешь?
– Да, я умею считать, – ответил, как бы защищаясь, Джордж.
– Ладно, посмотрим, – терапевт достал из ящика карандаш и бумагу и сел рядом с мальчиком. – Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Ладно? Итак, позволь мне кое-что открыть тебе. Но строго между нами. Хорошо?
– Ага, – сказал Джордж.
– Но ты должен обещать мне хранить тайну. Могу я тебе доверять?
–Да.