Терапия испытанием

Терапевт поинтересовалась, помогла ли этому терапия, и отец сказал, что "ужасно помогла ". На вопрос, как дела у дочери, он ответил, что дочь тоже исправилась. Ему даже не приходится угрожать отшлепать. Он добавил: «Они тут с детьми в приемной многому научились. Я их привел сюда, они сразу – к игрушкам, четко знают, где что лежит».

К этому, десятому, интервью проблема была в основном решена. Крики мальчика прекратились, и детей можно было без страха выводить в люди. Родители договаривались о детском садике для мальчика. Лечение еще не было закончено, но уже можно было с уверенностью сказать, что эксперимент прошел успешно. Не получив от терапевта никакого педагогического обучения, родители перестали испытывать трудности в воспитании своих детей, и терапевтическая задача была решена.

Хотя отношения родители – дети улучшились, проблема во взаимоотношениях муж – жена не исчезла. Супруги, казалось, не испытывали никакого чувства друг к другу. Было решено предпринять ряд шагов по улучшению отношений между ними, хотя сами они не желали обсуждать свой брак. Родителей попросили изменить поведение «ради детей». Эта просьба была отклонением от экспериментального плана, ибо был упомянут воспитательный процесс. Родителей попросили выказывать по отношению к друг другу любовь, чтобы дети научились проявлять свои чувства (несмотря на то, что дети и так прекрасно умели выражать свою привязанность к родителям). Это вполне скромное предложение, еще до описания конкретного задания, вызвало у отца возражения (это для молодых, а он женат пять лет и привык к жене). Муж добавил, что поцелуи – это отвратительно, так как они распространяют микробы (это утверждение поразило терапевта, которая заметила, что слышала о людях, считающих так, но раньше никогда не встречалась с ними). Мама присоединилась к возражениям мужа, заявив, что всегда стеснялась проявления чувств. После длительных и настойчивых уговоров со стороны терапевта супруги согласились проявлять любовь каждый день. Каждый день мама будет целовать папу в щеку, и каждый раз, через полчаса после мамы, папа будет дарить ей ответный поцелуй. Они исправно следовали указаниям, и, судя по всему, это помогло их отношениям выйти из тупика. С этого времени их отношения стали более эмоциональны.

Родители продолжали жить вместе, а мама пошла работать. Мальчик успешно посещал детский сад, и в свое время к нему присоединилась сестренка. Контрольный визит через год показал, что процесс улучшения продолжается. Вся терапия заняла двадцать встреч, причем последние несколько были посвящены проверкам и контролю, а не лечению.

Описанная экспериментальная терапия не обучала родителей воспитательным приемам и принципам, не предлагала инсайта в том, как они общаются с детьми, не составляла подкрепляющих расписаний или обучения отношениям родитель – ребенок. С помощью простого поощрения и нескольких тяжелых испытаний двое очень трудных деток исправились, а родители после этого зажили более счастливо и гармонично. Дети стали без истерик слушаться родителей, начали спокойно переносить их отсутствие и нормально общаться с другими людьми. Эти результаты подтверждают предположение о том, что проблемы поведения детей скорее результат семейной организации, нежели недостатка знаний о воспитании у родителей. Это не значит, что необходимые навыки являются врожденными или инстинктивными, просто родители окружены информацией о них и за пределами кабинета психотерапевта.

Когда родители ожидают, что с ними будут говорить о воспитании детей, терапевту следует быть вежливым и предоставить им такую услугу. Однако разговоры о воспитании и изменение поведения трудного ребенка – разные материи. По крайней мере, в описанном случае с мальчиком, который капризничал.

5. ЕМУ НЕ УДАЛОСЬ ЭТО СДЕЛАТЬ НИ РАЗУ

Мне позвонила женщина и сказала, что хочет полечить гипнозом своего семнадцатилетнего сына. Может быть, гипноз поможет решить его проблему. На первую встречу пришел симпатичный, стройный, спортивного вида юноша, Сэнди. Проблема Сэнди заключалась в том, что, разговаривая, он застревал на некоторых словах и не мог их произнести. Особенно это проявлялось в разговорах по телефону. Сэнди говорил нормально до тех пор, пока не застревал на каком-нибудь слове, а затем с перекошенным от напряжения лицом боролся против этого слова. Борьба заканчивалась только в том случае, если он переставал пытаться произнести неподдающееся слово, например, заменяя его другим. Говоря, что собирается домой, он мог произнести: «Я иду до-до-до… к себе». Это было не заикание и не дефект речи. Трудность заключалась в произнесении слов, а усилия лишь увеличивали эту трудность. Безумно стесняясь своего недостатка, Сэнди избегал вступать в разговоры с незнакомыми людьми, был очень застенчив с девочками и практически не пользовался телефоном. Он сообщил, что по телефону он порой не может сказать даже «алло» и позвонивший думает, что никто не отвечает.