Терапия

Я был удивлен количеством путников в Сен-Жан-Пье-де-Пор. Я-то думал, что Морин - эксцентричная одиночка, идущая по древней тропе, забытой современным миром. Ничуть не бывало. В последнее время это паломничество переживает бурное возрождение, отвечающее интересам могущественного консорциума: католической церкви, испанского министерства по туризму и Совета Европы, который несколько лет назад провозгласил Camino de Santiago частью Европейского культурного наследия. Каждое лето десятки тысяч людей отправляются в дорогу, следуя за желто- голубыми указателями с coquille, установленными Советом Европы. Как-то вечером я познакомился в баре с одной парой из Германии, которая прошла пешком весь путь от Арля по самому южному из четырех традиционных маршрутов. У них было что-то вроде паспорта, выданного неким обществом св. Иакова, и в нем они ставили отметки в пунктах остановок на протяжении всего своего маршрута. Они сказали, что когда доберутся до Сантьяго, предъявят свои паспорта в соборе и получат «compostelas» - удостоверения о совершении паломничества, какие получали пилигримы прежних времен. Мне стало интересно, нет ли такого паспорта и у Морин. Если есть, это поможет мне напасть на ее след. Немцы направили меня к местной жительнице, которая ставила в паспорта штампы, посоветовав не подъезжать к ее дому на машине. Истинные паломники должны идти пешком, или ехать на велосипеде, или верхом.

К дому на холме я поднялся по узкой мощеной улочке, но не стал притворяться паломником. Вместо этого я назвался (на смеси ломаного английского, обрывочного французского и языка жестов) Бедой Харрингтоном, пытающимся разыскать свою жену, которая срочно нужна в Англии. Дверь мне открыла дама - точная копия Мэри Уайтхаус, с таким недовольным лицом, словно собиралась убить паломника, который постучался в ее дверь в столь поздний час, но, когда я изложил свою историю, она проявила понимание и готовность помочь. К моей радости, она ставила печать в паспорт Морин и хорошо ее запомнила: «Une famme tres gentille»

[53], которую очень беспокоили стертые ноги. Я спросил, до какого места, по ее мнению, могла уже дойти Морин, и она, морща лоб, пожала плечами: «Зa dйpend…»

[54] Это зависело от того, сколько километров Морин могла пройти за день. От Сен-Жан-Пье-де-Пор до Сантьяго около 800 километров. Молодой и опытный ходок покрывает в среднем 30 километров за день, но Морин в лучшем случае могла одолеть половину. В номере своей гостиницы я взял карту и посчитал, что сейчас она может находиться где-то между Логроньо и Виллафранкой, на расстоянии 300 километров, но это было лишь предположение. Она могла остановиться где-нибудь на неделю, чтобы зажили мозоли, и здорово отстать. Она могла проехать часть пути общественным транспортом, и в этом случае уже быть в Сантьяго - хотя, зная Морин, я сомневался, чтобы она пошла против правил. Я представил, как она, стиснув зубы, идет, превозмогая боль.