Теперь я стеллинг!

Ну уж фигушки вам, я в укешки не нанимался, пидорасты старые!

— М! М! — …правда, я немного забыл о том факте, что во рту у меня по прежнему был кляп. Мои охранники лишний раз меня тряхнули, мол, не дёргайся, вон какие люди говорят; а один даже мне сунул под нос палицу в качестве угрозы. Я только продолжил мычать и дёргаться.

— …И да свершится правосу…

Рыцарь, всё это время стоявший со стороны обвинения, заметив мои метания, недобро усмехнулся и подал голос:

— Позвольте, Эр Патер, ведь есть же защитник для этой полутвари. — Эр Патер поперхнулся воздухом, и стал лихорадочно водить взглядом по пространству, а по толпе прошёл ропот.

— И кто же он, достопочтенный Ар? — вернув самообладание, он вопросительно взглянул на сторону обвинения. Я тоже стих и внимательно уставился на Ара Густаве.

— Согласно древнему положению, защитником в любом виде суда может выступить и сам обвиняемый. Верно ведь, Эр Патер? — Священник принял мину человека, которому только что, велением высочайшего начальства, отменили отпуск, урезали премию, а также нагрузили работой. Во всяком случае, у меня создалась такая ассоциация. Но, Патер не собирался сдаваться без боя:

— Кхм… Вы уверены, Ар Густаве? Чтобы эта богомерзкая тварь…

— Пусть повеселит нас перед смертью… — ах, ты ж сука! Да он поржать с меня решил!.. Ну я тебе устрою…

— Что ж, есть такое положение. Но согласно ли им воспользоваться это существо?

Взгляды всех присутствующих устремились на меня. А я, сверля глазами Рыцаря, кивнул. Эр Патер, видимо уже смирившись с неслыханной почестью, которую мне собирались оказать, только махнул рукой.

— Выньте у неё изо рта кляп, да ослабьте путы… и не думай сбежать, тварь…

…А я, почувствовав долгожданную свободу (ну, хоть шевельнуть телом могу… хотя кандалы — вещь не стильная), решил во что бы то ни стало утереть нос этим гондурасовцам. Я, конечно, не юрист (даже близко не валялся), но кое-что в софистике и спорах понимаю… Уж «Пробатио Диаболика»[29] я вам точно вверну, спасибо Беатриче-сан и уминекам…[30]

Подойдя к местному аналогу «Библии», я, положа руку на неё, начал произносить клятву, которую мне суфлировал державший меня охранник…

Глава четвёртая, в которой кнут и пряник отправляются в пешее путешествие с остановками по известным адресам

…Оглядываясь назад, я понимаю, что были более простые и быстрые пути как спасения, так и смерти. Не приди я в такую ярость, вполне мог бы использовать Тюремщика, чтобы обрести путь к свободе. Я мог бы повести себя иначе, умолять, валяться в ногах, да делать что угодно!.. Вместо этого, я вёл себя как полный дебил, дегенерат. Попал я, ага. Статы, Система… я забыл, вернее не придал значения тому простому факту, что это всё — на самом деле. Где-то внутри у меня оставалось то ощущение сказки, волшебного… я не мог принять тот факт, что попасть можно не только в сказку (впрочем, теперь я прихожу к мысли, что это не самый лучший вариант…), а и, прости господи, в натуральнейшее Средневековье, с его заскоками, грязью и чинопоклонством. Ведь все эти «Ары», «Эры» и «Саны» (а также ещё воз и тележка наименований) для местных такая же традиция и нерушимая истина, как для нас, к примеру, красить яйца на Пасху. Это титулы и обращения, которые чётко показывают человеку его место. Так сказать, чтобы с порога было ясно, какого птица перед тобой полёта, и насколько перед ней надо заискивать и раболепствовать. Например, Эр Ганс (бр-р! Бр-р!), пусть и нарушил монашеское правило (не, спать им можно, нельзя только это делать с «Богомзаблуденными тварями», вроде нечеловеков), но… был вполне в своём праве. Не ожидал он моего аффекта и последующей реакции. Почему? Стереотип и ощущение собственной безнаказанности. В своей среде его бы осудили, погрозили пальчиком, да сказали бы «Ай-яй-яй. Так делать нехорошо», но, в целом, он отделался бы легко и просто. А вот меня, такого расхорошего, нанёсшего увечье и чуть его не убившего, пусть и в целях самообороны, могут подвергнуть самым разнообразным и мучительным способам умертвения (похороны заживо, дыба, сожжение на костре и пр.). Потому что покусился на одного из их братии, а они друг за друга стоят горой…

В общем, я проявил себя не с лучшей стороны. Оправдание мне только одно: я тогда был совсем в неадеквате. Потом я хватался за голову, стонал и плакал, но исправить свою хуеверть никак не мог. Просто для справки: в тот день, когда я решился встать на свою сторону в качестве адвоката, я нажил себе не одного могущественного врага. Но, обо всём по порядку…