Теория Хайма

Может он поступил опрометчиво, когда не прикончил ее на месте? Там в этом святилище на глазах у сотни женщин. Нет, это был верный ход, тактический прием! Если бы он убил ее там, после той громкой речи, те женщины запомнили бы девчонку как героиню, убитую злодеем. Зачем делать из нее мученицу? Человечка должна сама сломаться, и она сломается, учитывая ее природу.

А он ведь и забыл как хитры и изворотливы бывают люди.

— Раб. — Позвал негромко Эдан, замечая краем глаза служку с извечно склоненной головой.

— Милитиам.

— Принесите вещи Безымянной. И еще воды.

— Что ты собрался делать? — Эдан вскинул голову в изумлении.

Ему показалось, или вечно отстраненный Реиган задал ему вопрос? первый? сам? Возможно, жаркое солнце Тиры начинает растапливать вечные льды отстраненности?

— Проверить ее интересное шмотье. — Пробормотал Эдан.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему это? — Прищурился юноша, забирая рюкзак из рук слуги.

— Ты еще не понял, что от этого человека можно многого ожидать. — Брат выпрямился в кресле, желтые глаза зверя блеснули на солнце. Интерес. Эдан был готов поспорить, что увидел в них интерес. Чтобы там Реиган не говорил, он сам всерьез задумался над тем, кем на самом деле является девчонка. Эдан правда надеялся, что она не «та самая», потому что при ином раскладе Реиган оборвет все веселье. А девчонка не должна так быстро умирать. Нет, он убьет ее, лишь когда она сама будет ползать и умолять о смерти…

— Брось. То что она громко говорит, разгуливает в странной одежде и умеет изготавливать этот чертов порох не делает ее особенной. Просто выродок, которого надо поставить на место. Овечка, отбившаяся от стада.

— А если это и не овечка вовсе. А волчонок в овечьей шкуре?

— Волчонок. — Пробормотал Эдан, вытряхивая барахло девицы на стол. — Дракон сильнее любого волка.

— Как много уверенности. — Отстраненно произнес Реиган, смотря на странные предметы, которые раскатились по столу.

— Эта уверенность никогда не была безосновательной.

— Человек… когда-то это действительно звучало гордо. — Тихо отметил старший брат. Блеск его глаз потускнел, словно он ушел воспоминаниями в далекое прошлое.

— Это не она. Посмотри, она же обычна с ног до головы. — Эдан откидывал одну странную вещь за другой. Мелкие, непонятные, с множеством затейливых деталей. Он хотел показать пренебрежение, хотя сам замечал, что задерживает взгляд на каждой новой вещи дольше на секунду. — Если ты хочешь, я могу убить ее в любой момент. Твой гейс самый коварный, согласен. Мне убить ее? — Синие глаза уставились на мужчину, сидевшего в углу каюты, где было меньше всего света, в ожидании.

— Если это правда, то тем, кто убьет ее, буду я. — Спокойно произнес страж севера, однако этим спокойствием было много завуалировано. Волнение? Интерес? Реиган уже явно не собирался уезжать.

— Нет уж. Это обычная девка, коих сотни. Правда, она чуть подпорчена. Не привили покорность с детства. Но что сказать… мне было скучно в последнее время, будет чем заняться. Помимо новой невесты. — Эдан лучезарно улыбнулся, беря в руки… камень?

Прищурившись, парень повертел вещицу в руках, проводя пальцами по гладкой поверхности. Слишком легкий. Слишком красивый и блестящий… Плоский прямоугольник со сглаженными краями.

— Видел что-то подобное? — Спросил император, демонстрируя вещь брату. Тот молча отвел взгляд, показывая что не видел и что к тому же, он вообще не понимает, что здесь до сих пор делает. — Гляди, они нажимаются. — Тыкая пальцами в маленькие кнопки телефона, император еще больше напоминал ребенка с новой игрушкой. — О, оно засветилось… — Пробормотал юный властелин восторженно, после чего поднес невиданный доселе предмет ближе к лицу.

А через секунду в каюте императора прогремел оглушительный взрыв.

* * *

— Какие страшные. — Пробормотала презрительно скривив тонкие бескровные губы какая-то высокая, тощая карга, постоянно обмахиваясь веером. Она уже с час наверное расхаживала перед рядом грязных, уставших, полуживых рабынь, меряя их своим колким взглядом снова и снова.

— На себя бы посмотрела. — Не выдержала Ким, мечтая о своей кровати, душе и еде, оставшейся там, в другом измерении.

— Что-о-о? — Протянулась женщина, клацнув зубами. — Что?

Когда карга встала напротив Ким, девушка устремила на нее свой измученный взгляд.

— А… я сказала, что понятия красоты не точно ввиду различности духовного развития и индивидуальности каждого представителя человеческой расы. — Ответила она, добавляя вместо точки широкую фальшивую улыбку.

Только не на продажу. Ее нельзя продавать. Ее должны оставить здесь, в этой чертовой императорской дыре. Потому нужно понравиться этой неестественно вытянутой карге.

— А эта ничего. — Пробормотала задумчиво управляющая, обращаясь к местному сенешалю. — Сколько?

— Двадцать пять. — Улыбнулась Ким угодливо.

— Зубы крепкие. Кожа гладкая. Все при ней. — Она осмотрела ее медленно, сканирующим взглядом с ног до головы. — Волосы… крашены, что ли? За что остригли?

Ответ нашелся быстро.

— Спалило при пожаре.