Теорема сводных

– Куда же? – интересуется батя, распрямив плечи.

– Скорее всего, мы поедем куда-то в сторону Фюрстенфельдбрука.

– Я не слышал, чтобы университет что-то организовывал, – задумчиво говорит батя.

– Декан Нирд сегодня официально сообщил об этом.

– Понятно.

Между нами повисает пауза. Тяжелая и странная. Я набираю побольше воздуха в легкие и добавляю:

– Лия тоже едет с нами.

– Не бросай ее, – вдруг говорит батя, и меня обдает ледяным потом. – Ей сейчас сложно, приходится адаптироваться в новом городе.

– Делаю все, что в моих силах, – заверяю я, хотя, по правде говоря, мог бы стараться и лучше. – А где Анна?

– Она плохо себя чувствует, отдыхает.

– Ясно.

Больше мы ничего не говорим друг другу. Батя погряз в своих мыслях, и я лишь произношу:

– Ладно, я пойду.

– Ужин через полчаса! – предупреждает меня батя, будто это правило и его нарушать нельзя.

Я киваю ему в ответ, беру сумку и иду на второй этаж, шагая через ступеньку. Дохожу до своей комнаты и останавливаюсь возле комнаты Лии. «Нет. Врываться к ней – плохая идея. Предлог зайти к ней будет лишь через тридцать минут. Нельзя так обрушиваться на нее, как гром среди ясного неба, я могу спугнуть ее», – проговариваю про себя и, окинув взглядом белую дверь комнаты сводной, разворачиваюсь к своей и захожу внутрь.

Ложусь на кровать, кинув сумку в сторону. Включаю музыку в наушниках и закрываю глаза.

Образ Лии не растворяется. Он будто въелся в мою память стойкой смесью любви и нежности. Это теребит нервы и душу. Я скоро сойду с ума от одной лишь опрометчивой мысли. Стараюсь отогнать совершенно ненужные мысли, которые съедают меня изнутри.

Тридцать минут я стараюсь не думать о сводной, но… тщетно. Спустя означенное время выключаю музыку, встаю и прихорашиваюсь перед зеркалом – поправляю волосы, надеваю чистую футболку. Я хочу зайти к сводной под предлогом, но должен же я выглядеть неотразимо? Должен.

Собравшись с мыслями, направляюсь к ее двери. Но прямо у порога застываю. Ноги будто не хотят нести меня вперед. Будто есть какая-то непреодолимая стена, которую я не могу преодолеть. Делаю три глубоких вдоха и выдоха, собираюсь постучать в дверь… И Лия открывает ее со своей стороны. Мы чуть не сталкиваемся лбами и удивленно смотрим друг на друга.

– Как ты?.. – восклицает Лия, пытаясь сообразить, что я тут делаю.

– Хотел сказать, что пора к столу.

Лия удивляется, подняв одну бровь.

– К столу?

– Батя сказал, что через пять минут будет ужин.

– А… спасибо.

– Пожалуйста.

Мы застываем. Вновь. И смотрим друг на друга. Мне кажется, что мы оба не дышим. Что наши сердца просто замерли в груди. В зеленых глазах Лии сверкают искры счастья и нежности, и, черт побери, я готов сию секунду в них раствориться! Ее пухлые губы слегка приоткрыты, манят меня, как запретный плод.

– Что-то не так? – улыбаясь, спрашивает Лия.

– Nein, – тихо шепчу в ответ и делаю шаг навстречу ей.

Тянусь к губам девушки, когда с другого конца коридора доносится скрип двери. Мы останавливаемся в паре миллиметров друг от друга. Я горестно сглатываю и, тихо выдохнув, говорю:

– Пойдем к столу, а то все остынет.

И, развернувшись, иду по коридору к лестнице.

В другом конце появляется Анна. Она машет мне рукой.

– А, Тео, привет!

– Добрый вечер, Анна, – отзываюсь ей и машу в ответ.

Надеюсь, она ничего не заподозрила.

Глава 21 Лия

Дом Гюнтеров.

Германия, г. Штарнберг

Мы спускаемся вниз. Вольфганг уже приготовил прекрасную пасту и овощной салат. По крайней мере, мой желудок сворачивается в тугой узел, как только восхитительный аромат «Карбонары» достигает моего носа.

Мама идет последней, и ей, по всей видимости, нездоровится. Она бледна, в глазах пропал огонь. Мне хочется спросить у нее, все ли в порядке, однако не нахожу смелости. Я тогда окажусь в центре внимания, а сейчас это мне нужно меньше всего. Решаю, что после ужина поинтересуюсь у нее, если будет возможность.

– Прошу к столу, – мягко приглашает нас Вольфганг.

На нем серый лонгслив и темные спортивные штаны. Мужчина встревожен и взволнован, будто сейчас сдает экзамен по кулинарии. Он помогает маме усесться за стол, отодвигая стул. Мама нежно благодарит его.

Тео решает не отставать, но останавливается в тот момент, когда я решительно сажусь на стул и кидаю на него упрямый взгляд. Тогда Тео делает вид, что решил выпить стакан воды, перед тем как сесть за стол. Конечно, ни Вольфганг, ни мама не заметили это цирковое представление, и это к лучшему.

– Вот, держи.

Вольфганг кладет маме пасту и пододвигает к ней тарелку с салатом. Потом я жду, когда они с Тео наберут еды, чтобы, как последняя бедная родственница, насладиться остатками еды.

– Как в университете? – спрашивает мама.

Я тут же понимаю, отчего она плохо выглядит. Ее голос осип, похоже на ангину.

– Ты заболела? – спрашиваю у нее, пока Тео ухаживает за мной и кладет мне остатки пасты.

– Немного, – хрипит она.

– Мы уже ездили сегодня к врачу, – встрял в разговор Вольфганг. – С Анной все в порядке, голос скоро придет в норму.

Я ничего не отвечаю, лишь плотно поджимаю губы, чтобы не ляпнуть лишнее.

– Да, солнышко, не переживай.