Теорема сводных

Тео продолжает нежно целовать меня, словно боится навредить или спугнуть. Я растерянна. Как ему удается это делать? Не знаю…

Еще мгновение, и Тео отстраняется от меня. Мы смотрим друг на друга. В его холодных голубых глазах мелькает озорная искорка счастья. Мое сердце бьется так быстро, что я почти не слышу ничего вокруг. Мне трудно дышать, но еще труднее – находиться рядом с Тео…

– Ты всегда так извиняешься? – не выдержав, спрашиваю его.

Сводный лучезарно улыбается.

– Впервые…

Ответ выглядит правдоподобно. Возможно, мне просто хочется в это верить.

Тео, вероятно, ожидает и от меня каких-то разумных слов. А я… Я не могу подобрать ничего путного.

– Хотя бы честно, – выстреливаю я.

Теодор снова приближается ко мне, но позади нас раздается скрип лестницы. В следующую секунду мы отскакиваем друг от друга так резко, что это выглядит комично. Но мне сейчас не до смеха… Теодор опирается на столешницу, а я не знаю, куда себя деть. Что вообще только что произошло?

Появляется мама в халате. Она щурится, видимо, встала, чтобы попить воды.

– Доброе утро, – говорит она сонным голосом.

– Доброе, – бормочет Теодор, вынимая телефон из кармана и листая что-то на экране.

– Доброе, – отвечаю я вместе с Теодором, но мой голос звучит чуть более тревожно, чем голос сводного брата.

Мама замирает в проеме. Краем глаза я замечаю, что она внимательно осматривает нас.

– Уже собрались в университет?

– Да, – отвечаю я и возвращаюсь к столешнице, пытаясь занять себя чем-нибудь.

– Угу, – бормочет вместе со мной Тео.

Мама усмехается.

– Вы словно сговорились сегодня.

Я нервно сглатываю. Чувствую себя школьницей, которую только что поймали на чем-то ужасном и непозволительном.

Мама открывает шкаф и достает оттуда стакан. Наливает воду так медленно, что кажется, мое сердце вот-вот выскочит из груди. Но я вспоминаю, что Тео сделал мне кофе, и резко разворачиваюсь. Почти запутываюсь в собственных ногах, задеваю рукой кружку, и она опрокидывается. Теодор резко выпрямляется, а мама с невозмутимым видом пьет воду, наблюдая за нами.

– Черт… – ругаюсь я, пытаясь найти тряпку.

Но Тео оказывается быстрее меня. Не успеваю я опомниться, как он уже вытирает кофе.

– Не с той ноги встала? – спрашивает мама, ставя стакан на столешницу.

Отряхиваю руки, которые теперь все в сладком напитке.

– По всей видимости, – шепчу едва слышно и кидаюсь к раковине.

Мама издает смешок, а после желает нам хорошего дня и удаляется прочь.

Я включаю воду и мою руки. Позади себя ощущаю теплое дыхание Теодора. Мое сердце снова уходит в пятки. Слышу стук его сердца даже через одежду.

– Не обожглась? – спрашивает он, тихо шепча мне на ушко.

От его голоса по моей коже пробегает волнительная дрожь.

– Нет.

Стараюсь отвечать как можно спокойнее, но понимаю, что меня кое-что волнует.

– Зачем ты это сделал? – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать.

Тео выдыхает. Теплый поток воздуха щекочет шею.

– Was habe ich getan? (Что я сделал?)

Приглушенный басовитый тембр его голоса снова заставляет мое сердце трепетать. От внезапно нахлынувшей романтики у меня дрожат колени.

Хотя, если подумать, Тео – мой сводный брат, который изначально не очень хорошо ко мне относился. Почему я так дрожу рядом с ним? Что изменилось вчера, когда мы затеяли этот глупый спор?

Теодор отстраняется от меня. Я остаюсь около раковины, погруженная в свои мысли. Звук воды заглушает бешеный стук моего сердца, вода обжигает холодом пальцы. Опомнившись, закрываю кран и тянусь за полотенцем. Мои губы еще не остыли от нежности прикосновения Тео.

Развернувшись, обнаруживаю, что Теодор смотрит на меня, при этом продолжая вытирать кофе с пола. Его взгляд внимателен и пронзителен. Я задыхаюсь от обилия вопросов, которые возникают в моей голове и рвутся наружу, как птица.

Сводный поднимается, держа тряпку в руке. Расправляет плечи, словно гордый орел, и делает два шага мне навстречу.

– Also… was habe ich getan? (Итак… что я сделал?) – спрашивает он с придыханием, не отрывая взгляд от моих глаз.

– Поцеловал меня, – выдыхаю я.

Но не чувствую легкости на душе. Напротив, камень сомнения сильнее тянет струну совести вниз.

Теодор усмехается, но, нужно признаться, соблазнительно. Как и вчера.

– Это ты меня поцеловала, Bonbon, – отвечает он, кокетливо понижая голос.

Когда он так делает, я чувствую, что могу растечься лужицей от красоты тембра его голоса. Нужно держать себя в руках, Лия!

Но Тео уже подходит ко мне вплотную. Гордо задрав голову, я буравлю его серьезным взглядом, хотя вулкан моих чувств внутри вот-вот готов извергнуться.

– Это было вчера, – перечу ему, сложив руки на груди. – А сегодня?

– Sag mir noch, dass es dir nicht gefallen hat (Еще скажи, что тебе не понравилось), – вновь прибегая к запрещенным приемам интонации, отвечает Теодор.

Нет, мне, конечно, понравилось, как Теодор нагло меня поцеловал, но… Это неправильно… Или мне просто хочется верить в это?