Тени леса

Мужчина выбрасывает вперед руку, и возведенные из земли стены обрушиваются на лишара. С грохотом ломается несколько ближайших домов, среди которых — тот самый, где жила рыжая девочка. В воздух поднимаются клубы пыли. Я задыхаюсь, прячу нос под рубашку. В тот момент, когда все затихает, кажется, что я и вовсе оглохла. Пока не начинаю различать треск огня и не слышу голос Дио:

— Красотка?

Зверя больше нет. И не нужно видеть его обезображенное тело и вывалившийся язык, чтобы понять это. Лишар спит. Как те двое в лесу. Он наверняка теперь будет наводить ужас на обитателей Пак’аш, пока смельчаки, подобные нам, не отправят его обратно.

Как вы, наверно, догадались, в тот день мы и встретились.

Гарольд Лиат — хранитель Книги (но отнюдь не той, которую он таскал с собой), невыносимый старик и, скажу я вам, тот еще сур.

Дио Торре — добродушный здоровяк, которого мы едва оттащили от тела лишара, поскольку его тоже нельзя было есть.

Зенки — мальчишка без имени, без родни и без лука.

Сатори — рыжая девочка, лишившаяся за одну ночь всего, что имела.

И я — Ишет Ви. Ину-ата Ишет. Музыкант, путешественник и собиратель всевозможных историй.

ЭПИЛОГ

Она заканчивает рассказ, поднимает кружку и вливает в себя оставшийся траув. Когда тара с грохотом опускается на стол, один из посетителей — на вид совсем еще молодой кириан — неуверенно спрашивает:

— Неужели все это правда?

— Кто знает, малыш. Кто знает. — Ишет набрасывает на плечи длинный черный плащ и закидывает ногу на ногу. — Я видела слишком много всего. Уже и не упомню, где правда, а где выдумка.

Она сидит, положив белые ладони на колени, и осматривает тех, кто собрался вокруг. Они уже начали перешептываться, обсуждать услышанные истории. И если одним хотелось верить, другие сочли рассказы черноглазой галлерийки сущей бессмыслицей, которая не стоила внимания. При этом они не ушли. Остались до конца — до того самого момента, когда за деревьями показался Клубок.

Быть может, они и правда не верят. Но это не значит, что им не было интересно.

— Невозможно! — Вот кто-то бьет кулаком и усмехается в густые усы. — Да где это видано, чтобы пещерные в городах шастали?

— Именно, — подхватывает невысокого роста женщина в длинных тяжелых серьгах: она наверняка гордится, что отхватила украшение у какого-то заезжего валриса за полцены. — Люди-волки. Сказки это. Чтобы детей малых пугать. А то убегут в лес и не вернутся.

Ишет только кивает. И едва сдерживает смех, когда за спинами небольшой толпы возникает рослый мужчина с необычным оттенком кожи и черными локонами, падающими на лицо. Он тоже слушает. Эти маленькие людишки кажутся ему довольно забавными. Настолько, что он даже хватает одного за плечо, намеренно привлекая к себе внимание.

— Красотка, — бросает он и кивает, чтобы окружающие поняли: красотка тут одна. Она сидит на столе, играется с прядью своих волос и скучающим взглядом осматривает таверну. — Мы уходим.

В ответ она вздыхает и спрыгивает на пол. Хватает тимбас, вешает за спину и, расталкивая бедрами толпу, направляется к ожидающему ее спутнику. Задерживается лишь рядом с юнцом-кириан — тем самым, который не выдержал и первым задал интересующий многих вопрос. Ишет касается указательным пальцем его лица, ведет по скуле и ласково произносит:

— Смотри, чтобы лишар не полакомился тобой.

— Да чтоб тебя, красотка! — не выдерживает пещерный. — Навыдумывала невесть чего. Тебя послушай, так я — чудище какое-то.

— Ты сунул пальцы в мой пирог, — фыркает Ишет. — За это я тебя до сих пор не простила.

Но он и слушать не хочет. На плечо закидывает и, звонко хлопнув ладонью по заднице, несет к выходу: иначе стараниями галлерийки они задержатся в этой деревушке еще на одну ночь. А им все-таки пора выдвигаться.

— Вперед! — Ишет взмахивает рукой. — Навстречу новым историям.