Тень в комнате с портретом

Если Кэтрин и растерялась поначалу, упоминание о возможности проявить себя как художник тотчас взбодрило ее. И первое, что ей пришло в голову, было опасение не найти времени выполнить заказ юного джентльмена.

– О, мистер Блантвилл, вам, должно быть, известно, что я служу в гостинице моего дядюшки, и эта работа отнимает у меня столько времени и сил… Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, если только…

– Если только что? – живо переспросил Лоренс.

– Если только вы не сможете хотя бы несколько раз привезти вашу сестру в «Охотников и свинью», – пробормотала Кэтрин, не готовая ответить на это предложение решительным отказом.

– Разумеется, я уже думал об этом. Мне известно о том, что вы находитесь в рабстве у вашего дядюшки, и мы с сестрой охотно сбежим с собственных галер, чтобы немного развлечься и отвлечь вас. Обстановка в вашей гостиной ничуть не хуже той, что у нас, а на фоне того большого старого камина Даффи можно изобразить этакой ведьмой, помешивающей свое колдовское варево. – Темные глаза молодого Блантвилла горели огнем, свойственным только юношам, замыслившим очередную шалость.

– Так вы хотите… не настоящий портрет, а карикатуру на вашу сестру? – Кэтрин ушам своим не могла поверить – подарить сестре портрет в образе ведьмы, представить девочку из родовитой и некогда уважаемой семьи в таком виде?!

– Боже мой, конечно же, да! – Блантвилл едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и то лишь потому, что держал в руке чашку с горячим чаем. – Даффи ни за что не позволит написать ее парадный портрет и добавить его в галерею давно почивших скучных Блантвиллов. В конце концов, ее мать была гувернанткой, о чем сестрица не устает напоминать и мне, и нашему отцу, когда мы пытаемся воззвать к ее здравому смыслу, подобающему воспитанной леди.

– К тому же миссис Дримлейн шепнула мне, что вам лучше всего удаются именно насмешки над своими знакомыми. Хотел бы я увидеть ваш альбом!

Кэтрин сделала вид, что не расслышала его последние слова. В этот миг она испытывала отнюдь не дружеские чувства к миссис Дримлейн, так легкомысленно выдавшей ее секрет постороннему. Как она могла так обойтись с Кэтрин! Так пренебречь доверием своей юной подруги! Позднее им придется поговорить об этом, хоть Кэти пока и не знала, как приступить к упрекам, которые она готова была обрушить на миссис Дримлейн.

Приняв ее молчание за согласие с его доводами, Блантвилл перешел к конкретным договоренностям.

– Мы с Даффи не станем отвлекать вас от работы, пока все эти леди живут в «Охотниках и свинье», нам ни к чему, чтобы пересуды о нашем безрассудном поведении докатились до самого Бата. Хотя, видит бог, навряд ли они смогут сильнее испортить нашу репутацию!

На это Кэтрин не нашлась, что ответить. Репутация старшего Блантвилла в высшем обществе была давно и безнадежно утрачена, но его продолжали принимать в некоторых приличных домах, пусть и с неохотой. Кто-то ценил в нем остроумного собеседника, кто-то помнил о том, что он является отцом состоятельного молодого человека, вполне годившегося в качестве жениха какой-нибудь из многочисленных соседских дочерей, а кто-то даже задумывался о том, что, овдовев во второй раз, Чарльз Блантвилл и сам еще может считаться завидным женихом для какой-нибудь засидевшейся дома девицы или молодой вдовы. К тому же Блантвилл умело пользовался своими деньгами, жертвуя крупные суммы на благотворительность, что заставляло то и дело прикусывать язык даже мисс Фридделл и ее наперсниц.

– На Рождество из пансиона приедут Полин и Оливия, и, если затея с портретом Даффи удастся, вы сможете изобразить всех троих в виде ведьм из «Макбета», – в том же тоне продолжил Лоренс, не дождавшись ответа.

Кэтрин вздрогнула и съежилась. Не потому, что она боялась ведьм. Она прочла пьесу «Макбет» после того, как приятель ее детских дней, ее злой гений Барти Фолбрайт, назвал ведьмами из «Макбета» свою бабушку и двух ее подруг, одна из которых была матерью Кэтрин.

Нет, ее встревожили воспоминания, как будто в жаркой комнате между болтающими, беззаботными людьми холодным ветерком проскользнул призрак. Во всяком случае, именно так явление невидимого призрака описывалось в романах, которые успела прочесть Кэтрин.

Она вспомнила о душных июльских днях, когда в гостинице ее дядюшки совершались преступления и строились коварные замыслы, которые, впрочем, удалось пресечь не без ее помощи[6].

Именно после тяжелой и болезненной развязки старший мистер Блантвилл взял под свою опеку двух тринадцатилетних девочек, одна из которых, Полин, была дочерью его первой жены, оставившей ветреного мужа и сына ради учителя живописи маленького Лори. Не сумевшая победить тяжелый недуг первая миссис Блантвилл вернулась в Кромберри спустя столько лет, чтобы не дать причинить зло своей воспитаннице и найти человека, который принял бы на себя заботу о ее дочери.