Тень Одержимого

Одержимый достал из кармана куртки электронный бинокль и всмотрелся вдаль в поисках здания с номером 288. Вот оно, на том же самом месте… И вот те самые окна квартиры Птитсов…

Цифровое увеличение сработало хорошо. Прибор сфокусировался на стеклянной панели балкона. За ней черноволосая женщина средних лет в домашних джинсах и кофте готовила на плите праздничный ужин, а рядом полный мужчина в спортивных штанах и футболке с надписью «Великородина» развешивал со стула украшения под потолком.

Карл даже прослезился, спустя столько лет увидев своих родителей. Они за свою жизнь два раза похоронили сына: первый — когда он после Антеи попал в Тёмный Замок, а второй — когда его клон взорвал себя на Зекарисе. Столько боли и горя он им принёс. Не по своей воле, но лишь отчасти… Правда, Карл Птитс на Зекарисе действительно умер. Его место занял Одержимый.

Высоко подняв хвост, из темноты прихожей на кухню пришёл кот. Белый зверь с тёмными пятнами на мордочке и лапках беззвучно раскрывал рот. Мама отвлеклась от готовки и бросила ему кусочек мяса со стола. Как сильно она изменилась с возрастом… Не постарела ещё, но выглядела уже не такой, какой он её помнил. И папа тоже. Его рыжеватые волосы поредели и приобрели седой оттенок.

Как же хорошо, что Александр и Эльза Птитс решили встретить праздник дома по своему обыкновению. Одержимый догадывался, что так и будет, но всё же хотел удостовериться лично. Ведь они ещё не знали, что вот-вот случится у Храма Императора-Благодетеля. Никто не знал.

Сквозь линзы бинокля он всматривался в лица родителей, что-то горячо обсуждавших друг с другом. И ощутил укол из недавнего прошлого…

— Мы продолжим исследовать твой мозг, — сказала Н. С. через несколько дней после первого испытания.

Или недель? Карл уже сбился со счёта, будучи запертым на базе, возведённой на шляпке гигантского гриба.

— Хорошо, — вяло кивнул Птитс.

Его опять привели в комнату с оборудованием и положили на кушетку. Под наркозом и психотронным воздействием шлема в голове снова начали рождаться образы…

Карл был дома. Он сидел в своей комнате за столом, собирая игрушечный космический корабль, который родители подарили ему на девятьсот семьдесят шестой День Империи. Он бережно соединял детали маленькими руками с тонкими пальцами, и бесформенный остовпостепенно превращался в летающее судно, в соплах которого светились диоды.

— Карл! — послышался строгий голос.

Птитс не отвечал. Ему осталось собрать лишь капитанский мостик, и корабль будет совсем готов.

— Карл! — повторил отец.

Он вошёл в комнату сына — большой и толстый. Его лицо было каменным, непроницаемым, а маленькие серые глаза за блестящими линзами очков лучились властью.

— Карл, тебе пора спать, — требовательно сказал Александр Птитс.

— Подожди, папа, — неожиданно писклявым детским голосом ответил Карл. — Я только соберу мостик!

— Завтра соберёшь, — отрезал отец. — А сейчас живо спать!

— Но папа, я хочу сейчас! — возмутился сын.

— Ты смеешь перечить родителям? — повысил голос отец.

Его серые глаза покраснели, а кожа приобрела багровый оттенок.

— Я не…

Но Александр Птитс впился когтистой лапой в маленькую, тоненькую руку сына, и поволок его в прихожую. Стало очень больно. Карл отчаянно пытался вырваться из хищной хватки, однако это было невозможно — отец гораздо сильнее его.

— Ты будешь наказан! — строго сказал тот, бросив сына на пол прихожей. — Я тебя запру здесь, пока ты не поймёшь, что был неправ!

— Папа! Папа! — молил Карл.

Он опустил голову, из его глаз потекли слёзы. Он надеялся забыться в плаче, надеялся, что окружающий мир исчезнет, что он сам исчезнет…

— Что ты расхныкался? — отец возвышался над ним, словно гора. — Настоящий мужчина не должен плакать!

Карл перестал рыдать. Он посмотрел на отца исподлобья. В чёрных выразительных глазах больше не было ни слезинки. В них поселилась обнажённая, ледяная ненависть.

— Мне… нет… нужды… плакать… отец! — процедил он по одному слову.

Этот голос уже не был детским. Карл вырос над своим отцом — уже не слабый восьмилетка. Испепеляя Птитса-старшего взглядом, Птитс-младший лезвием пронзил его толстый живот. Отец беспомощно плюхнулся на плитку прихожей, и вокруг него образовалась лужа крови. Из соседней двери выбежал рыжий кот и принялся лакать языком алое пятно.

— Карл! Карл!

Мать тоже появилась в прихожей. Она стояла с открытым ртом, глядя на труп своего мужа. Карл повернулся к ней. Сожаление разъедало каждую клетку его тела… но в то же время ненависть придавала этим же клеткам новых сил. Тех, что не было у него в бытность «хорошим мальчиком»…

— Карлуша… — в шоке произнесла Эльза Птитс

Теперь он не был человеком — он стал тенью. Чёрной, неумолимой тенью.

— Нет, — кричал он внутри себя, пытаясь остановить это безумие. — Нет! Нет!

И с облегчением увидел, что находится на базе «Чумы», прикованный к кушетке и окружённый оборудованием. Он больше не бился в конвульсиях. Он лишь учащённо дышал, пытаясь прийти в себя после кошмара.

— Прекрасно, — рядом восторгалась Н. С. — Результат меня устраивает…