Тень

Карлай видел ее несколько раз, но представлены они не были. Лишь однажды они танцевали вдвоем на городском карнавале, но лицо мужчины скрывала блестящая маска. Возможно, так повлияло отношение отца, но, признаться честно, девушка тоже была приятно впечатлена, даже слегка влюблена – так, как может влюбиться совсем юная особа в построенный фантазией образ. Теперь же, то и дело покрываясь мурашками с головы до пят, она спешила к нему на самое настоящее свидание. И это были не целомудренные смотрины с чинной прогулкой и чаепитием, а приглашение в «Калиглу»! Сам Карлай столь экстравагантный выбор объяснил тем, что узнать друг друга проще, если быть самими собой. А быть им значит заниматься делами до заката, а после отправляться в клуб.

Возразить на это было нечего.

Экипаж остановился около узенького мостика через нулевую артерию, как звались мелкие, несудоходные городские каналы. Дождь прекратился всего четверть часа назад, и мокрый кирпич мостовой, освещенный огнями необычайно высокого здания, переливался, словно драгоценные камни. Клубы строились в форме башен, ибо в центре всегда располагалась арена, а над ней несколько ярусов балконов, доступных гостям разного достатка. Стены почти сплошняком состояли из окон. По традиции, сложившейся в Цидад-де-Рома, стекла калились со специальным раствором, придающим желтоватый, а то и бордовый оттенок. Такое стекло скрашивало бесконечную серость небес, ведь в этой части континента дожди шли, почти не прекращаясь. Благодаря цвету и трапециевидной форме окон в темноте здания и вправду напоминали сияющие изнутри гранаты, в каждом семечке которых уютно устроились живые фигурки. Они ели, пили, беседовали, танцевали, играли в карты и вырезанных из кости солдатиков. Иначе говоря, сюжеты за стеклами манили скрыться от забот в приятной компании.

Мостик подвел к украшенным мозаикой дверям верхних лож. Остальных же гостей пускали через подъезды нижнего яруса…