Темный разум

Что ж, настолько близко к правде, насколько это возможно в данном случае. Да, я пользовался специализированным поиском, после Панархии и во время реабилитации, до того как присоединиться к Кронгу. Но термин «база данных» я употребил в широком смысле, поскольку на самом деле это был мозг первенца, извлеченный из обломков прадорского дредноута. Я обнаружил стекловидных червей, извивающихся в ганглии, и внутренний керамический рот, посредством которого он вынужден был поглощать собственные органы. И, еще не успев вскрыть сознание первенца, уже подозревал, что обнаружу там.

Прадора переполняла радость от того, что его любимый отец–капитан нашел брошенный государственный истребитель. Они пристыковались к кораблю, чтобы посмотреть, можно ли приспособить его для прадорских нужд или лучше сразу утилизировать. Конечно, отец был доволен — такая находка добавит ему уважения и личного капитала. Но радость папаши оказалась недолгой — начались жуткие убийства. Виновником прадоры сочли государственного дрона, застрявшего на истребителе… а убийства вдруг прекратились, и капитан приказал отстыковываться и улетать поскорее.

Здесь воспоминания первенца обрывались, не давая объяснений, почему впоследствии дредноут потерпел крушение на населенной людьми планете. Зато я нашел в памяти прадора имя и серийный номер истребителя, записал их, а после добрался и до координат. Но никому об этом не доложил. После Панархии жажда мщения отбила у меня охоту обращаться к властям — я желал личного удовлетворения. Я не знал — да меня и не заботило, — к чему это приведет. Мне это было необходимо — и точка. Мозг прадорского первенца уничтожили «из гуманных соображений», и знание погибло вместе с ним. Я догадывался, что дредноут крабов наверняка забрал что–то с того, другого корабля. Но это «что–то» и рядом не лежало с дроном–убийцей.

Еще одного мертвого члена экипажа мы нашли возле узкого туннеля, ведущего к рубке. Этот явно сопротивлялся надвигающейся угрозе. Иссохший труп был пришпилен к потолку собственным вонзенным в живот пульсаром. Однако при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что пульсар и скафандр сплавились — приклад винтовки словно вырастал из жертвы. Я поспешно отвел глаза, поскольку не хотел, чтобы Изабель или Трент получили возможность внимательно исследовать тело. Ныряя в туннель, я подумал, долго ли умирала жертва, и понял, что, вероятно, никогда этого не узнаю. То, что вышло из туннеля, не устанавливало пределов страданий своих жертв.

Корабельный кортекс был набит аппаратурой. К стене у двери привалился безногий скелет голема. Железные щупальца, растущие из таза, вились по полу и ныряли в паз на противоположной стене. Кисти рук ветвились микроманипуляторами, усеянными серебристыми узелками, точно стальными ягодами: я опознал в них головки наноманипуляторов. Глаза у голема отсутствовали, вместо них было нечто, до нелепости похожее на древний бинокль. Я обогнул калеку–андроида, стараясь не терять Трента из вида.

В помещении было полным–полно роботов–ремонтников — одни сохранили первозданный вид, других переделали жутким манером. Я задержался, чтобы изучить группку жукоботов величиной с ладонь: их выстроили рядами, так что вместе они напоминали зубья граблей, насаженных на длинную суставчатую руку. Я не догадывался об «узкой специализации» роботов и голема, но какова их задача в целом — предполагал: они должны были превратить статический объект в нечто очень опасное и подвижное.

— Похоже, корабельный ИИ разбился вдребезги, — заметила Изабель.

Действительно, слоистые осколки кристалла валялись повсюду. Я шагнул к центральному фиксатору — двум колоннам, ограниченным плоскими плитами у пола и потолка, между которыми оставался зазор высотой в фут. Здесь должен был находиться корабельный ИИ. Несколько секунд я смотрел на брешь, а потом внимание мое привлек лежащий возле стены предмет. Я подошел ближе, и ледяной озноб пробрал меня до костей.

Там лежал черный шип длиной метра полтора, шириной с руку у основания, постепенно сужающийся в игольное острие. В разрезе он был бы пятиугольником — с атомарно острыми углами. Из основания выходило ребристое щупальце с кабельной коробкой. Из разъема высовывалось около метра щупальца: конец был оторван, и спутанные кабели неопрятно топорщились. Глядя на эту штуку, я наравне с привычной знакомостъю ощутил странную причастность. И многочисленные описания, которые мне доводилось выслушивать, тут ни при чем. Я отступил. Мало сказать, что мне было не по себе. Прежние дежавю — ерунда. Я столкнулся с некой правдой, которую просто не желал знать — или не мог позволить себе узнать.

— Тут нет ИИ, — глухо сказала Изабель. — По крайней мере, всего целиком.

— Нет, — откликнулся я. Ну конечно же нет.

Тебе лучше начать говорить, и побыстрее, — заявила женщина. — Это ведь часть Пенни Рояла. Какого черта она здесь делает и какой тут твой интерес?