Темный разум

Выходя из рубки, Блайт заметил, что Бронт и Икбал тоже встали, несомненно, намереваясь последовать за ним. Хотелось капитану сказать им пару ласковых, но потом он передумал — он им не мамочка. Остальные не выказали желания прогуляться. Возможно, они были более благоразумны.

Открыв оружейную, капитан выбрал портативный бластер, приобретенный на Погосте — он отпилил пушку от клешни совсем уже разложившегося трупа прадорского первенца. Еще Блайт прицепил к поясу пару акустических гранат. Оставив дверь в арсенал незапертой, он направился в свою каюту, сбросил скафандр, который не снимал с самой Литорали, выбрал из своего гардероба мимикрикостюм и уже собирался надеть его, когда почувствовал себя жутко грязным, а поскольку так и было на самом деле, капитан решил принять душ. Он словно готовился к последнему бою. Через двадцать минут Блайт ступил на трап «Розы», но вместо того, чтобы спуститься, взобрался по лесенке на верхний корпус. Бронд и Икбал ждали там, пытаясь казаться спокойными и словно не обращая внимания на то, что находилось в нескольких ярдах от них. А там на плетеном серебристом стебельке покачивался под несуществующим ветром гигантский цветок с лепестками из черных лезвий.

Парочка прихватила пульсары, и Блайт только удивился зачем — против капюшонников это оружие неэффективно. Но после секундного размышления капитан понял, что ими двигало. С оружием было как–то… спокойнее.

— Я думал, ты уже ушел, — осуждающе проговорил Икбал.

— Угу, я тоже так думал, — буркнул Бронд.

— Я принимал душ, — объяснил Блайт и небрежно сбросил с плеча бластер, прислонив его к выступающему из корпуса датчику. — Что–нибудь произошло?

— Ничего особенного, — ответил Икбал, — кроме этого.

Он ткнул пальцем в сторону зарослей флейтравы, в которых едва виднелось нечто, напоминающее верхнюю часть гигантского черного позвоночника. Блайт сглотнул пересохшим ртом. Капюшонник был близко, просто рукой подать. Только сейчас он вспомнил, насколько опасны эти существа. Даже внутри «Розы» люди не были бы в полной безопасности, реши хищник напасть.

Неожиданно капюшонник поднялся, развернулся — и двинулся прочь от корабля, словно огибая что–то. Осмотревшись, Блайт заметил еще одного хищника — он тоже шел по кругу. И чуть дальше заросли шевелились — там, должно быть, шнырял третий, последний из засеченных Икбалом капюшонников.

— Они сохранили смутные воспоминания о служебных боевых машинах, которыми были когда–то, — прошептал Пенни Роял. — И сейчас смущены новым поведением уткотрепов, опустившихся потомков тех, кому капюшонники в прошлом подчинялись.

Пенни Роял прекрасно умел отвечать на вопросы, которых Блайт не задавал, а вот когда его спрашивали прямо, предпочитал темнить.

Ближайший капюшонник снова застыл, на этот раз чуть дальше от корабля, и уселся в заросли. То, что раскачивало траву, и то, что огибал хищник, на миг мелькнуло в траве. Это действительно был уткотреп.

— Сафл пег, — послышалось Блайту.

Уткотреп снова исчез в зарослях, направившись, похоже, прямиком к зданию, вмещающему эшетерский ИИ.

— Он что–то несет, — сказал Бронд.

— Они плетут, — сообщил Пенни Роял. — Плетут вещи, бессмысленные на первый взгляд. А иногда плетут вещи, назначение которых очевидно, но и то и другое они бросают. Активный разум Ткача говорит с ними в снах, которых они не понимают, и эти сны всегда звучат громче возле ИИ.

Уткотреп взбирался по ведущей к зданию тропе, держа что–то перед собой. Добравшись до колонн, он замешкался, а потом отбросил предмет — так с виноватым видом бросают мусор мимо урны. После этого уткотреп прошагал между двух колонн, развернулся и вышел — пройдя уже между другими столбами — и снова исчез в траве, бормоча на ходу свою нелепицу.

— Будто дары, приносимые на алтарь божества по обету, — прошептал Блайт.

— Они не настолько разумны, — откликнулся Пенни Роял.

— Зачем мы здесь? — спросил капитан и не успел даже отругать себя за вырвавшийся вопрос, как Пенни Роял ответил:

— Спир придет, потому что должен.

— Неужели?

— Он и я — приманка, и Изабель поступит так, как было рассчитано.

Блайт молча ждал. Пенни Роял знал, что именно он понял, и знал, сколько он способен понять, так что либо объяснит, либо нет.