Темный рай

– Никак не могу поверить, что она все оставила мне, – сболтнула, не подумав, Мэри. Она не могла не высказать своего недоумения, хотя чувствовала себя при этом так, словно признавалась в совершенном преступлении.

Дрю и Кевин переглянулись, однако не выказали ни потрясения, ни порицания. Дрю взялся за гриф прислоненной к столу гитары и чуть покачал инструмент.

– Вы останетесь?

– Не знаю, что и сказать, – ответила Мэри, но, уставившись на деку гитары, унеслась мыслями к бревенчатому дому, вспомнила ощущение покоя и умиротворения, которым напитывали ее горы. Вспомнила она и свою схватку с Рафферти – на земле, в пыли, его смущение, когда она плакала, и по всему телу разлилось тепло, имевшее очень отдаленное сходство со слабым огнем, тлевшим в центре камина.

Мэри заставила себя подумать о подруге, и по поверхности сознания, подобно масляным пятнам на воде, снова растеклись вопросы.

– Так что же случилось с тем батраком, который работал на Люси? – спросила она. – Я слышала, что после несчастного случая он просто смылся.

– Кендал Мортон? – поморщился Кевин. – Гнусный тип. Я всегда считал его поросенком, выросшим в отвратительного борова. Татуировки, гнилые зубы, вечно воняет потом.

Дрю хлебнул кофе и согласно кивнул:

– Странный парень. Неразговорчивый. Постоянно что-то скрывавший.

– Такой странный парень, и никому не пришло в голову допросить его после гибели Люси? – не веря своим ушам, удивилась Мэри.

– Не было необходимости, – объяснил Дрю. – Шеффилд объявился раньше, на том и поставили точку. Кроме того, у Мортона не было причины убивать Люси.

– С каких это пор людям требуется причина?

– Мотивация, – изящно пожал плечами Дрю. – Законы следствия. Вы должны быть знакомы с процедурой. У Мортона не было мотива…

– Но, судя по его явно подозрительному поведению, это, возможно, был тот самый случай, когда причина просто никому не известна. Вы не знаете, куда он мог деться?

Дрю нахмурился, взгляд его был скорее смущенным, нежели заинтересованным.

– Зачем вы пытаетесь найти в этом деле больше, чем в нем есть на самом деле? Произошел несчастный случай – такое случается. – Несколько мгновений Мэри ощущала устремленный на нее испытующий взгляд, но не поднимала глаз, уставившись в свою чашку кофе. Ей показалось, что в словах Дрю она уловила те же вопросы, что мучили и ее, но, снова заговорив, Дрю лишь повторил: – Дорогая, это был несчастный случай. Оставим все, как есть. Может быть, вы нам что-нибудь сыграете? – спросил он, протягивая гитару, так что Мэри оставалось либо принять ее, либо отклонить просьбу. – Люси говорила, что у вас потрясающий голос.

Отказавшись от продолжения темы, Мэри отодвинулась от стола, приняла гитару и прошлась по струнам, проверяя лады.

– Ожидалось, что я стану виолончелисткой, – призналась она. – Моя сестра Лизабет играет на скрипке, Аннализа – на флейте. Мама рассчитывала поразить своих друзей тем, что мы будем выступать трио на благотворительных мероприятиях.

– Что же помешало? – поинтересовался Кевин, Вспомнив причину, Мэри улыбнулась с легким оттенком неприязни.

– Мой преподаватель сказал, что смычок у меня ходит по струнам, точно ножовка по железной цепи ограды. После этого я стала пропускать занятия, скрываясь у одного престарелого хиппи, державшего магазин здоровой пищи в квартале от музыкальной школы. Он обычно тусовался с группой «Благодарные покойники». – Мэри выгнула бровь и положила пальцы на струны. – Мама была потрясена, когда узнала, но… оставим все, как есть…

Она взяла аккорд, радуясь, как всегда, изумительному резонансу старой гитары; потом принялась отбивать легкий, знакомый ритм и присоединилась к мелодии своим низким, богатым голосом.

Окончив петь, Мэри минуту растерянно сидела в полном безмолвии, растекшемся по всему притихшему залу. Грохот аплодисментов вернул ее в действительность. Чувствуя неловкость, она слегка округлила глаза и признательно подняла руку, пытаясь вернуть владельцев бара к прерванному разговору.

Кевин выглядел совершенно потрясенным и рассыпался в невероятных комплиментах, что Мэри отнесла к его естественному состоянию. Вокруг Кевина витала атмосфера детской восторженности, ощущения юношеской, не подверженной возрасту наивности. Испытующий взгляд Дрю был более тяжел. Мэри попыталась избавиться от него, потянувшись к чашке кофе и испытывая страстное желание закурить.

– Люси была права, – заявил Кевин. – Вы губили свой талант, вращаясь среди законников.

– Вам необходима аудитория, – сказал Дрю. – Нам бы очень хотелось, чтобы вы играли у нас все время, сколько здесь пробудете. У нас по выходным выступает трио. Скажите, что присоединитесь к ним.

– Я не очень-то люблю мешать другим музыкантам, – поморщилась Мэри. – Но возможно, поговорю с ними.

– Вы уже поговорили, – просиял взглядом зеленых глаз Дрю. – Лично я играю на пианино.

Они дружно рассмеялись, и Мэри удивилась тому, как славно она себя чувствует, проводя время со своими новыми друзьями. Сакраменто, Бред Инрайт и ее семья неожиданно показались ей далеким прошлым, оставшимся где-то за полсвета от нее.