Темный принц (ЛП)

Видя, что эта печаль ещё свежа в памяти Нико, я не требую большего. Он переживает, и, судя по напряжённому выражению лица, ему так же больно, как и мне. Он потерял свою любовь, как и я. Наше горе — это ещё одно звено в нашей дружбе.

— Может, ты никогда и не перестанешь любить его, — вдруг шепчет Нико, видя мои страдания. — Но со временем станет легче жить с этой болью. Постепенно она притупится. Иногда тебе будут напоминать о ней, и это будет ранить тебя, словно ты опять умираешь. Но со временем напоминаний будет все меньше, и они будут случаться все реже. Ты сможешь обрести счастье в том, что радовало тебя до того, как любовь вошла в твою жизнь. Сможешь бороться с паникой, охватывающей тебя при упоминании этого имени. Ты опять сможешь жить. И даже если воспоминания о той любви никогда не сотрутся, она останется только в памяти.

Я позволяю словам Нико дойти до моего сознания и запрятываю их поглубже, чтобы они остались со мной навсегда. Дориан, моя безумная любовь к нему, мой непреодолимый голод по его прикосновениям со временем станут просто воспоминаниями. Призраками времени, когда я чувствовала себя защищенной и желанной. Времени, когда я чувствовала себя живой. Я знаю, что выживу; я переживу это.

Но я никогда больше не смогу почувствовать ничего подобного. И, так же, как Дориан станет призраком моего прошлого, я сама постепенно стану призраком себя самой.

Глава 23

Я брожу по коридорам собственных воспоминаний, не желая узнавать взирающую на меня оттуда счастливую, беззаботную девочку. Она была столь наивна и глупа, когда думала, что вырастет и влюбится, выйдет замуж, обзаведётся семьёй… будет счастлива.

У нее были вопросы, на которые никто не мог дать ответов, но девочка все равно была счастлива в своем неведении. Она хотела верить в возможность того, что однажды станет кем-то значимым. И она все ещё верила в счастливые окончания историй.

Эта девочка была чёртовой идиоткой.

Захожу в кабинет Криса у нас дома. Я не знаю, почему он попросил встретиться до рождественских праздников. Знаю, что в последнее время избегала родителей, неспособная достаточно заглушить свои боль и гнев, чтобы увидеться с ними. Не могла показаться им в таком состоянии. Они не поймут. Никто не поймёт.

— Привет детка, присаживайся, — сказал Крис, когда я вошла. Сделав, как он просил, я плюхнулась в кресло, безучастно встречая его озабоченный взгляд. Крис глубоко вздохнул, ущипнул себя за переносицу и снял свои очки для чтения. — Я хочу знать, что с тобой происходит, Габриэлла. Мы с твоей мамой очень обеспокоены. Расскажи мне, что происходит.

— О чём ты? — безжизненным голосом спрашиваю я.

— Ну, для начала, взгляни на себя, — отвечает он, взмахнув рукой в моем направлении. За те несколько раз, что мы видели тебя в последние месяцы, ты выглядишь явно похудевшей. Бледная, с мешками под глазами, какая-то измождённая. И ты перестала улыбаться. Что случилось с девушкой, которая постоянно шутила и смеялась? Куда она подевалась?

Я опускаю глаза и принимаюсь разглядывать свои кеды.

— Её больше нет, — шепчу я.

Даже не поднимая головы, я слышу, как раздраженно вздыхает Крис.

— Поговори со мной, детка. Мне не нравится твой вид. Ты выглядишь… сломленной. И я еще молчу по поводу татуировок. Ты знаешь, как твоя мать к ним относится.

Я хмыкаю и закатываю глаза, хотя и знаю, что он прав. Буквально за месяц у меня появилось еще пять новых тату. Но это было неумышленно. Всякий раз, когда я приходила в салон, чтобы забить якорь чем-то другим, что-то внутри не давало мне довести дело до конца. Я была уверена, убеждена, что смогу скрыть напоминание о своей старой жизни, и все же, какая-то невидимая сила не давала игле дотронуться до него. Всякий раз я покидала салон с чем-то, совершенно отличным от моих первоначальных планов.

Наконец-то поднимаю свои безжизненные, орехового цвета глаза, чтобы встретиться с карим взглядом Криса.

— Мне нечего сказать.

Отец качает головой и раздраженно поджимает губы. Затем что-то достаёт из верхнего ящика стола и двигает ко мне с болезненной гримасой. Когда я беру украшенную завитушками сложенную пополам карточку и пробегаю пальцами по тиснению, мой стоицизм дает слабину. С трудом подавляю растущую панику и заставляю исчезнуть стеснение в груди. Затем отодвигаю карточку обратно к Крису.

— Почему ты не сказала нам, детка? Мы должны были узнать о вашем расставании с Дорианом из приглашения на свадьбу? Мы должны были быть с тобой, чтобы помочь справиться с этим. Посмотри, во что это тебя превратило.

Его голос мягок, а глаза полны жалости. Именно тем, чего я надеялась избежать.

Открываю рот, пытаясь подобрать слова, пытаясь сказать ему, что волноваться не о чем, что я в порядке. Но не могу, — это ложь. Я далека от того, чтобы быть в порядке. Ничего из того, что я чувствую или делаю для того, чтобы справиться с… утратой… не может быть в порядке.

— Мне не нужна помощь, — в конце концов, выдавливаю я.