Темный принц

Он не спеша принял душ, смывая с себя запах волка, пыль и грязь, запах предателя. Все карпатцы проявляли особую заботу о том, чтобы овладеть привычками смертных. Пища в буфетах, одежда в шкафах. Лампы по всему дому. Все они принимали душ, хотя в этом не было надобности, и большинство обнаружили, что наслаждаются этим. Он оставил свои волосы цвета кофе распущенными и направился к Рейвен. Впервые он гордился своим телом, тем, как оно напряглось от одного только ее вида.

Она спала, ее волосы, как шелковый занавес, переливались на подушке. Одеяло соскользнуло, и только волосы прикрывали грудь. Это было возбуждающее зрелище. Она лежала и ждала его даже во сне. Он пробормотал приказ, освобождающий ее от вызванного гипнозом сна.

Кожа Рейвен цвета спелого персика мерцала в лунном свете. Михаил провел рукой по обводу ее ноги. От этого ощущения что-то внутри его содрогнулось. Он погладил ее бедра, прошелся по тонкой талии. Рейвен пошевелилась, беспокойно перевернувшись. Михаил вытянулся рядом с ней, притянув ее в убежище своих рук, его подбородок опустился на ее макушку.

Он хотел ее, он смог бы заполучить ее любым способом, но он поступил с ней не совсем честно. По крайней мере, он рискнет все исправить. Она медленно вынырнула из объятий сна, уткнувшись в его твердую грудь, словно ища утешения после приснившегося кошмара. Как человек мог понять потребности мужчины-карпатца в животном безумстве истинного брачного ритуала? На протяжении долгих лет он боялся немногих вещей, но больше всего он боялся увидеть себя ее невинными глазами.

По ее дыханию он сразу же определил тот момент, когда она полностью проснулась, а по ее внезапному напряжению — то, что она поняла, где находится и с кем. Он лишил ее невинности жестоко, почти отняв жизнь. Как она могла простить такое?

Рейвен закрыла глаза, отчаянно стараясь отделить реальность от фантазии, правду от вымысла. Ее тело стало чувствительным и болело в таких местах, о которых она даже не подозревала. Она чувствовала себя иначе, став более чувствительной. Прижимающееся к ней тело Михаила напоминало горячий мрамор, неподвижный и напористый, невыносимо чувственный. Она слышала скрипы и шорохи дома, стук веток за окном. Оттолкнувшись от твердой, как стена, груди Михаила, она попыталась отодвинуться.

Но он только крепче сжал руки, зарывшись лицом в ее волосы.

— Если ты можешь дотрагиваться до моего сознания, Рейвен, то знаешь, что я чувствую к тебе.

Его голос прозвучал хрипло и уязвимо. Вопреки своему желанию Рейвен почувствовала, как ее сердце перевернулось.

— Я не хочу, чтобы ты покидала меня, малышка. Найди в себе мужество остаться со мной. Может быть, я монстр. Больше я ничего не знаю, действительно не знаю. Единственное, в чем я нуждаюсь, — чтобы ты осталась со мной.

— Ты, наверное, заставил меня позабыть, — заметила она, сказав это больше для себя, чем для него.

Больше вопрос, чем утверждение. Он был диким, но она не могла сказать, что он причинил ей боль. Скорее, он взял ее к звездам.

— Я думал об этом, — с неохотой признался он, — но не хочу, чтобы это стояло между нами. Я сожалею, что не смог быть осторожнее, зная, что ты девственница.

В его голосе она услышала боль, которая эхом отозвалась в ее теле.

— Ты удостоверился, что я испытала наслаждение.

Экстаз, если сказать точнее. Крещение огнем, обмен душами. Он был диким и захватил ее вместе с собой в этот огненный шторм. И она снова хотела его, страстно желала его прикосновения, движений его сильного тела. Но он был опасен, очень, очень опасен. Теперь она это знала. Она знала, что он был другим, в нем что-то жило, что-то в большей степени животное, нежели человеческое.

— Михаил.

Рейвен толкнула его в грудь, твердую, как камень. Ей нужна была передышка, чтобы подумать, не ощущая тепла его кожи и настойчивых требований его тела.

— Не делай этого! — Он сказал это резко, отдавая приказ. — Не закрывайся от меня!

— Ты говоришь об обязательствах перед чем-то, что находится за пределами моего понимания... — Рейвен прикусила нижнюю губу. — Мой дом так далеко отсюда.

— Там тебя не ждет ничего, кроме горя, Рейвен.

Он отказывался от такого простого выхода для них обоих.

— Ты не выживешь, и хотя в душе ты не хочешь, чтобы они пользовались твоим даром, когда они придут к тебе по поводу очередного отвратительного убийства, сердцем ты поймешь, что не можешь сказать «нет». Все внутри тебя не позволит убийце разгуливать на свободе, когда ты можешь спасти его следующую жертву.

Он схватил ее за длинные шелковистые волосы, словно это могло удержать ее рядом с ним.

— Они не смогут позаботиться о тебе, как я.

— А что насчет разницы между нами? Ты относишься к женщинам, словно мы существа второго сорта. К сожалению, ты обладаешь способностью навязывать свою волю любому, кто не может противостоять тебе. А я могу. Все время. Я должна быть самой собой, Михаил.

Он приподнял тяжелую массу волос над ее шеей и оставил легкий, как перышко, поцелуй на обнаженной коже.