Темный принц

Его маленький подарок исцеления гарантировал это.

– Может быть, ты ничего не сделала, но далека от невинности. В твоих венах течет кровь Темных. Ты свободно связываешься с Темным. – Его рука опустилась ниже к моему запястью, где был крошечный синий якорь.

Он нежно обхватил его, проведя большим пальцем по плоти, покрытой чернилами.

– И ты помечена.

Я открыла рот, чтобы выразить протест, но, прежде чем произнесла хоть звук, он сжал мою руку, заставляя закричать. Я услышала хруст своих раздробленных костей, сломавшихся словно стекло под его руками.

Я чувствовала, как зазубренные части протыкают мою кожу, влажные звуки разрывающейся плоти вызывают кислоту в желудке.

Я плачу и кричу в агонии, пока не срываюсь на хрип, мои сухие губы трескаются и кровоточат. Он позволяет моей руке упасть с мучительным шлепком, будто она ничего не значит. Будто я ничего не значу.

Ксавье вытирает свою окровавленную руку об мою одежду и небрежно отходит, наблюдая, как я хнычу и плачу от ужасной боли.

В этот момент я хочу умереть. Я больше не выдержу. Его сумасшедший взгляд блуждает по моему телу, и только Бог знает, что еще он припас для меня.

Устав от подавляющей боли и нытья, я позволяю глазам закрыться, молюсь о том, чтобы быть в обмороке, когда он снова что-то со мной сделает. Пусть делает, что хочет. Не желаю быть в сознании во время этого.

– Очнись! – кричит он, ударяя меня по лицу. Мой рот наполнился кровью, и она стекла по моим разбитым губам и подбородку.

Моя щека горит, и я подозреваю, что кожа лопнула, судя по тому, что мои соленые слезы обжигают в том месте.

– Пошел ты! – я плюю, густая окровавленная слюна летит ему в лицо. – Ты хуже Темных, ты – кусок дерьма.

Серые глаза Ксавье расширяются и становятся безумными, будто он лишился рассудка. Он грозно улыбается, когда подносит руку, чтобы стереть плевок с лица. Быстрее, чем я могу заметить, его рука охватывает мою шею, опасно сжимая.

– Ты глупая девчонка. Понимаешь, как легко мне переломить твою маленькую драгоценную шею? Выдернуть каждую конечность словно бумагу? Неужели ты не уважаешь свою жизнь? Не чувствуешь ее ценности?

Я изо всех сил пытаюсь освободиться от его хватки, конечно безрезультатно.

– Я скорее умру, чем позволю тебе получить хоть унцию моей силы, – скриплю я, преодолевая сильное напряжение.

Он отступил после этих слов, глядя на меня с презрением.

– Забавно. То же самое сказала Солара, когда я выпил каждую каплю ее сущности.

Я перевела взгляд на него, отвратительная улыбка расползлась на его лице.

– Что ты с ней сделал?

– Это не очевидно? Я убил ее. Я знал, что она контактировала с Темным Светом, но отказалась раскрывать твою личность. Она сильно и хорошо боролась. Просто недостаточно сильно и хорошо. У охотников есть преимущества.

Так он был охотником. Не удивительно, что он мог скрываться от Дориана и Авроры. Мой затуманенный разум вспоминает все разы, когда Ксавье был у Дориана прямо под носом.

Он, наверное, даже не ожидал, что Светлый окажется таким смелым. Но Дориан также был убийцей. Как он пропустил? Он был доведен до безумия, до точки забвения? Он просто также ослеп от страсти как я?

Жаль, что мне не представится шанс спросить его.

Я сосредоточилась на своем окружении, вновь позволяя чувствам взять верх. Из того, что я вижу, здесь есть одно высокое окно. Кроме того, трава и грязь. Я должно быть в подвале. Не слышно ни машин, ни пешеходов. Единственные запахи – это кровь и может быть… краска? Свет казался темнее. Как долго я здесь?

Заметив мой блуждающий взгляд, Ксавье преодолел расстояние между нами в один быстрый шаг, и сжал мой подбородок своими большими, кровавыми руками.

– Даже не думай сбежать. Ты не сможешь выбраться. Никто не может спасти тебя. Просто прими эту смерть как свою судьбу, дитя.

– Нет, – я заскрежетала зубами, преодолевая боль от раны на щеке из-за его пальцев. – Не приму. И ты не должен делать это, Ксавье. Ты хороший парень. Не делай этого.

Он убирает руку и сгибается от театрального хохота.

– Что? Думаешь, скажешь мне, какой я славный, и я каким-то чудом передумаю?

Звук его искреннего смеха раздражает меня, но я не могу поддаться искушению и осыпать его оскорблениями.

– Но ты хороший. Ты и я могли бы быть хорошими друзьями. Что Карлос, Джексон и Морган сделают, узнав о твоем поступке? Ты не можешь сказать мне, что не беспокоишься за них.

– Беспокоюсь за них? – съязвил он. – Мне они даже не нравятся. Я их презираю. Все, что они есть, все, что из себя представляют… все это развращает мир. Поэтому ты не должна жить. Просто это станет еще одним примером порочности и безнравственности.

Я мобилизовала последний кусочек информации в себе, немного здравого смысла, за который зацепилась и попыталась сочувственно ему улыбнуться.