— Какую девушку!? — удивился инвалид.
— Софу. Софу Накуплеву. — Перед глазами журналиста более-менее начало проясняться.
— Софу!? А что с ней? — Голос старика стал растерянным, а в голосе напрочь отсутствовало чувство гнева. Глаза начали судорожно бегать по комнате.
— Ее похитили. Сегодня. — Костя решил уже сказать правду, чувствуя в руке нарастающую боль. Посмотрев на свою ладонь, она вся была красная — во время произведенного выстрела, рука Кости держалась за дуло ружья. Он получил ожог.
— Кто?
— Вот я и пытаясь выяснить кто это сделал. — Костя присел, пытаясь сохранять спокойствие, несмотря на сильную боль в голове и руке, а ноги словно одеревенели, не хотели слушаться.
— Господи… — только и всего смог ответить старик, перед тем как зарыдать.
Повязка на руке Кости была немного влажная от слез. У Григория нашлась мазь от ожогов и старый, но чистый бинт. Пока тот перевязывал пострадавшую руку журналиста, Григорий пытался успокоиться и задавать вопросы:
— Когда это произошло?
— Сегодня, — ответил Костя, терпя боль. Ее похитили два часа назад.
— А что тебе мешает их найти?
От былого гнева Григория ничего не осталось, словно перед Костей был совершенно другой человек.
— Потому что не знаю кто это сделал.
Старик замолк, не зная, что ему еще такого спросить.
— Я понимаю, вы волнуетесь, — успокаивал его Костя. — Но давайте вы расскажите, что здесь вообще происходит. Софа молчала, когда я ее спрашивал об этом.
— На то есть причины, — ответил Григорий, закончив перевязывать руку Кости.
— Даже если так, то может вы мне уже все расскажите?
Старик кивнул и грустно посмотрел куда-то в окно. На его морщинистом лице продолжали сверкать небольшие капельки слез.
— Она была сегодня у вас?
— Да. — значит чутье Кости его не подвело.
— Когда?
— Утром.
— Зачем она к вам приходила?
— Посоветоваться.
— О чем же?
— Софе нужна была помощь. Она была расстроена. Если ей нужна чья-то поддержка, то она всегда обращается ко мне, потому что ее отец-болван только и может, что управлять своей «обрыгаловкой».
— Значит у нее были какие-то проблемы?
— Да, но она не рассказала какие.
— Что здесь вообще происходит?
— Здесь, мать твою, — разозлился Григорий. — Дела страшные происходят. Софа в беде, и «Они» ее поймали.
— Кто это «Они»? Софа тоже упомнила их, когда приходила ко мне.
— Она приходила к вам? — спросил стари удивленно покосился своими заплаканными глазами на журналиста. — Так вот откуда она решила взять эту самую помощь.
— Она говорила, что придет ко мне?
— Нет, она только сказала, что нашла того, кто может помочь. Она приходила за советом. В это утро вела себя очень странно. Сказала, что ей надоело жить тут. Решила спросить у меня, нужно ли ей это, хотя я уже по ее взгляду видел, что независимо от моего ответа, Софа что-нибудь, да сделает.
— Значит она хотела сделать это еще давно?
— Еще с тех самых пор, когда ее лет пять назад прислали ко мне, чтобы она за мной следила. Тогда мы начали общаться о том да о сём. Вот она в последнее время начала говорить про переезд. Она хотела мир повидать. А я в молодости много, где побывал, вот и рассказывал ей о моих путешествиях, пока не вернулся в родные края и не начал работать на той сраной шахте. Когда Софа приходила ко мне, то в ее глазах чувствовалась боль какая-то, даже грусть вселенская. А когда она уходила, после пары часов наших разговоров, то она вся так и светилась от счастья и надежды. Это место высасывало из нее все соки. Молодая душа нуждается в свободе, пока возможно или… — Григорий поморщился. — Пока тебя не прикуют к коляске.
Для Кости было откровением, что такой человек на деле оказался намного добрее, чем до этого.
— Поэтому, — продолжал Григорий, — в ее побеге нет ничего удивительного. Рано или поздно, это случилось бы. Когда она пришла, я только поддержал ее намерения. Понимаешь, я сам хотел для нее самого лучшего. Софа одна из самых прекрасных людей, с которыми я в жизни общался, тем более находясь в таком состоянии и в подобном месте.
Костя невольно оглянулся. Действительно вокруг все пребывало не в лучшем положении.
— Тогда кто ее мог до такого довести? Не могло же быть так, что она просто с того ни с сего решила все бросить. За ней гнался тот полицейский Максим. Он пытался найти ее. Ей пришлось спрятаться у меня, когда он нагрянул в номер отеля.
Старик на это только скорчил гримасу:
— Они здесь все заодно, парень. Знай это.
— Так кто заодно? — Уже не выдерживал журналист. — То она, то теперь вы мне твердите про них, хотя даже рассказать не можете.
Старик глубоко вздохнул
— У тебя бывало такое, что в какой-то момент целый отрезок твоей жизни просто пропадает?
— Что простите? — переспросил Костя.
— У тебя бывало, что ты просыпаешься посреди ночи, из-за кошмаров прошлого, которое ты не можешь вспомнить, сколь не пытайся?
Костя молчал, пытаясь понять, что ему твердит Григорий.