Темный дождь

Костя вошел в свой номер, откинув это глупую мысль куда подальше. Ничего не изменилось с момента его ухода. Окно было также закрыто, а не заправленная постель заманивала к себе своим уютным видом. Чемодан все еще находился у порога. Значит никто в номере не убирался, но лампочки в коридоре заменили. Откатив чемодан по центру комнаты, Костя открыл его, затем начал выкладывать содержимое. Помимо одежды и прочего барахла, оттуда Костя достал ноутбук — свою, как он называл, кузницу, с помощью которой он уже какой год выковывает свои статьи. Поставив это устройство на потертый временем стол и убедившись в его целостности, он продолжил раскладывать все содержимое чемодана.

Наконец, когда все трусы с футболками были уложены в шкаф, вместе с фотографиями и документами, положенными на стол или тумбочку. Все располагалось так, как в его родной квартире. Это придавало обстановке иллюзию домашнего уюта, которого Косте всегда не хватало. Далее он достал свой блокнот и начал перечитывать все, что написал с момента прибытия в этот поселок. Он привык делать заметки по ключевым словам. К примеру, его разговор с мэром, который Костя посчитал самым информативным с момента его приезда сюда, имел наибольшее количество ключевых моментов, за которые можно уцепиться при написании статьи или непосредственном расследовании. Костя решил не торопить события, поскольку написание чего-либо занимало немалое время и усилий. К работе он привык относится деликатно. После того, как только все приготовления были завершены, Костя сел за стол и включил экран своего ноутбука, собираясь с мыслями. Когда на экране включился текстовый редактор, то, заложив руки за голову, начался, так называемый, «мозговой штурм» с обдумыванием начала для новой статьи.

Для любого журналиста или писателя сложнее всего написать две вещи: начало и конец. Так еще это два важных момента, заставляющих любого человека читать дальше — интригующее начало с последующей неожиданной концовкой. Костя любил описывать свое ремесло как писательское, тем более большая часть приемов при написании статей, очень походили на приемы писателей художественной литературы. Он, почему-то, очень гордился этим, наслаждаясь этим фактом только наедине с собой. Наконец его пальцы быстро застучали по клавишам, когда ожидание стало уже невыносимым. Звуки щелчков наполнили призрачную, мертвую комнату прошлого, живыми звуками настоящего. Костя представлял себя пианистом, создававший великую симфонию, которая точно останется в веках, а потомки буду переслушивать ее и восхвалять произведения великого гения. Слова сами приходили в голову, поэтому беспокоиться о каких-то либо вещах больше не приходилось. Он впал в подобие транса, когда ничего вокруг больше было неважно. Весь мир сузился только до него и его будущему «шедевру».

Так, за эти следующие пару часов было написано десять первых страниц будущей «ошеломляющей и будоражащей воображение» статьи. Журналисты любили красивые эпитеты считая, что они привлекут читателей к их работе. Хотя людей, в первую очередь, интересуют сами события, и Костя отлично это понимал, но уже вертясь в кругах других журналюг перенял у них некоторые пагубные привычки. Эта была одна из них.

Глубоко выдохнув, Костя откинулся на спинку стула. Пальцы уже не попадали по клавишам. Чувство усталости, словно накатило волной — неожиданно и глубоко. Из-за огромного количества информации голова уже гудела от напряжения. Откинув лишние мысли, Костя медленно поднялся и лег в постель, мгновенно провалившись в сон.

Костя проснулся с отличным настроением. Ни грохочущий дождь, ни громкий гром не дали ему поводов для беспокойства во сне. Встав с постели, в его животе заурчало так, что он резко согнулся пополам. Стало ясно — нужно было как можно скорее что-нибудь поесть, а то не хватало еще от голода потерять сознание. Ему вспомнилось то кафе с интересной девушкой, которая накормила его самой невкусной яичницей в его жизни. Видимо, другого выбора у него не было. Поэтому быстро одевшись, не замечая ничего необычного, Костя вышел в холл, где ярко горел свет. Затем он двинулся по коридору, спустился по лестнице, которая теперь казалась ему короче, чем вчера, и вышел в вестибюль, пулей вылетев на улицу, не желая встречаться с горбатой старушкой.

Погода снаружи ничем не отличалась от вчерашней. Из-за страшного голода, Костя перестал замечать подобные странности, просто двигаясь по направлению к кафе. Единственное, на что он обратил внимание, так это лужи. Их было больше и были они шире, чем вчера. Пару раз приходилось даже обходить особо крупные. Как оказалось, дороги в этом месте были, мягко говоря, не очень, хотя на первый взгляд казалось, что они достаточно целые, только вот вода показала очередной недостаток этого богом забытого места.