Темный дом

Анна обошла весь дом, но так и не придумала, чем бы заняться. Растрачивать злость на телефонный звонок Джо, в бар Данаэра, не хотелось — он мог просто положить трубку и не дать ей выговориться, выместить на нем до капельки все свое негодование и разочарование. Она оказалась права — и сын, и муж все это время врали единственному человеку, который их любил и отчаянно за них боролся. Вот как они отплатили ей. «Возьми себя в руки», — приказала себе Анна. Она снова вошла в кабинет Джо, начала выдвигать тот же ящик, и тут раздался звонок в дверь. Анна замерла. Звонок повторился. Она выпрямилась, бросилась в прихожую, распахнула дверь. Перед ней, улыбаясь, стоял молодой мужчина в массивных ботинках наподобие армейских, синих джинсах, обтягивающих тонкие ноги, черной рубашке и светло-коричневой куртке без рукавов. Сердце Анны учащенно забилось, она замерла. Мужчина сказал ей, что он — тот самый Гарри, который приезжал к ней по поручению Марка. Но Анна не слышала его — не отрывая глаз она смотрела на веревки в его руках. Наступила тишина. Анна скорее догадалась, чем поняла, что мужчина перестал говорить, посмотрела на него. Их глаза встретились. Улыбка слетела с его губ. Она медленно попятилась, попыталась захлопнуть дверь, но Дюк успел просунуть в проем ботинок и обеими руками втолкнул Анну в прихожую. Она ощутила спиной деревянную стену, попыталась удержаться, поскользнулась, оцарапалась ногой о ступеньку, упала на пол. Дюк надвигался на нее. Анна поднялась, но снова получила удар руками в грудь, придавивший ее к стене. Анна упала на пол, быстро проползла мимо Дюка, разогнулась, метнулась наверх. Он догнал ее одним прыжком, сбил кулаком с ног. Она упала на ступеньки. Нагнувшись, Дюк развернул ее лицом к себе, начал бить под ребра. Анна отчаянно замахала руками, пытаясь отвести его кулаки, но движения ее были слабы. Дюк ударил ее еще несколько раз. Голова у нее закружилась, Анна едва не потеряла сознание. Он подхватил ее, прижал спиной к себе и понес. В стекле двери она мельком увидела его отражение: перекошенное лицо, дикие глаза с неестественно расширенными зрачками — и завизжала от ужаса. Это были глаза души — мрачной и ненавидящей.

Первыми, кого Джо увидел у стойки бара, были Рэй и Хью. Потягивая пиво, друзья лениво вели свою обычную перебранку на криминальные темы.

— Эти полицейские фотороботы гроша ломаного не стоят, — говорил Хью. — У них все на одну рожу. Ты только посмотри на того парня, американца, которого видели в баре «Американские герои». Ты в жизни когда-нибудь такие лица видел? Нет. Они бывают только на полицейских фотографиях да в газетах. С какой стороны ни посмотри — получается мутант. Я как-то видел одну компьютерную игру, там все отрицательные герои с такими физиономиями ходят — глаза злые, скулы острые, губы тонкие, а рты маленькие и кривые.

— Ты, случайно, не мой портрет рисуешь? — пошутил Джо и, внезапно став серьезным, спросил: — Хью, а ты не мог бы показать мне какую-нибудь игру? Наподобие той, что ты видел.

— Его компьютер в ремонте, — ответил за друга Рэй. — Вот он и вынужден не за монитором сидеть, а за кружкой.

Хью печально кивнул.

— Не знаю, как там выглядят лица героев в компьютерных играх, но вот на полицейских фотографиях они явно не получаются. Пару лет назад завелся один насильник в Уотерфорде, полиция составила фоторобот, так что вы думаете? Получился вылитый я. Представляете? Во всех газетах — моя физиономия. Честное слово, стыдно было по улицам ходить — все так на меня и таращились.

— Это тебе Ричи Бейтс подстроил. За все хорошее, — сказал Хью.

— А что? Все может быть, — согласился Рэй.

— Можно только представить, как он тебе отомстит за тот позор на дороге, — вставил Джо.

— А что между вами произошло? — поинтересовался Хью.

— Да ты что? Я же тебе рассказывал. Заставил меня выпавшую из мусорного мешка бумажку подобрать.

— Бумажку? Во дает.

Джо и Рэй обменялись недоуменными взглядами. Рэй фыркнул.

Официант поставил перед ними три кружки пива, и вскоре разговор ушел в другую сторону.

* * *

Стараясь не греметь и не разбить стекло, Роберт Харрингтон осторожно вылез из окна своей комнаты, спустился на крытую алюминием крышу сарая, тихонько, на четвереньках, прошел по ней до края, спрыгнул на землю, в сад. Немного постоял, озираясь по сторонам, и метнулся вперед, через дорогу.

— Ну все, свобода, — сказал Шон, открывая Роберту дверь. — Мать с отцом ушли.

— Ну ты совсем ирландцем стал, так длинно говоришь. Нет чтобы сказать проще: «Я один» или «Один дома». Слушай, а ты хреново выглядишь, между прочим.

— А то. Сейчас все расскажу. Жизнь — хуже некуда. Подожди, я сейчас стяну что-нибудь у отца из бара. Будешь?

— Не откажусь, — ответил Роберт. — Да, я еще Эли позвал. Она с минуты на минуту должна подтянуться.

Фрэнк сидел за кухонным столом, заваленным папками, и, опершись на него локтями, разглядывал лежащие перед ним бумаги. Нора подошла к кухне, остановилась в дверях.

— Хочешь, расскажу, что здесь сегодня произошло?