Темный дом

– Вот так серая, непримечательная личность… – Валерий Федорович хмыкнул. – Судя по всему, нашим ведомствам – ФСБ и ФМС – было бы разумно объединить усилия. Сева делает ноги из Москвы в Новосибирск в то время, когда у него горит контракт на несколько «льярдов». «Слив» это госзаказа или не «слив»… нужно еще доказать. Но зачем этому пройдохе понадобился сталкер?

– Хромой сталкер, – уточнил Иван Николаевич.

– Ба! Он еще и хромой! – Валерий Федорович вскинул седые брови. – А вы говорите, нет ничего особенного в этом человеке. Хромой на горбу «пустышку» не потянет, да и вообще – радиус его действия в Зоне крайне ограничен. Значит, у этого сталкера очень узкая экологическая ниша.

– Есть у нас толковый специалист, который сможет побеседовать со сталкером по душам, не слишком его испугав. Что скажете?

– А что? Мысль здравая. – Валерий Федорович важно покивал, хотя в кабинете, кроме него, уже никого не было. – Мне, например, интересно, что делал сталкер в особняке у Севы, что он там видел и слышал. А вам?

– Хорошо, берем сталкера в работу, – заключил Иван Николаевич.

– Рад, что наша беседа прошла в деловом и конструктивном ключе, – подвел итог Валерий Федорович. – Стороны договорились продолжить консультации?

– Договорились, – подтвердил Иван Николаевич.

– Тогда до связи. Всего доброго.

– Удачного дня.

Глава четвертая

11 февраля 2015 г.

Новосибирская Зона Посещения, окраина Бердска

Гаечке было немногим за двадцать, она успела побывать замужем и развестись, и теперь она мнила, будто знает о жизни многое. А еще ей доводилось прыгать с парашютом, ходить по стреле башенного крана, спускаться с диггерами на заброшенные горизонты московской подземки и путешествовать автостопом по Сибири. Собственно, таким образом она и добралась из столицы в Искитим.

У нее была серебряная цепочка с кулоном в форме семигранной гайки, именно эта побрякушка определила дальнейшую судьбу девушки.

Ее влекло в Зону.

Садовников честно предупредил гостью из столицы:

– Побываешь там хоть раз – о здоровых детях можешь больше не мечтать, а ты – девка молодая, все при тебе, так что смотри, что для тебя важнее – непродолжительный экстрим или будущее.

Гаечка только наморщила нос:

– Какие еще дети, Костыль? Дети – это зло. Но если тебя мучают морально-этические проблемы, я подыщу другого проводника.

В Зоне Гаечка вела себя достойно. Она серьезно относилась к требованиям безопасности и безропотно слушалась сталкера. Сказывался опыт взаимодействия с разнообразными инструкторами: будь то парашютистами, будь то диггерами.

Поначалу Зона воодушевила девчонку. Еще бы: неделю кряду снег и пронизывающий ветер, а за границей, очерченной полосой плотного тумана, – солнце светит и теплынь.

– Знала бы – захватила б с собой купальник. – Гаечка растянулась, как ящерка, на теплой железобетонной плите, торчащей под небольшим углом из спеченной земли.

– А что, без купальника – слабо? – подначил ее Садовников, опустив назидательный монолог о том, что зимой именно по загару легко вычислить сталкера-любителя.

– Еще чего, – отмахнулась Гаечка. – Не хватало, чтоб какая-нибудь зараза на кожу попала. – Она торопливо отряхнула свою новенькую «горку» двумя руками.

– Жаль, – искренне вздохнул Садовников. – Хотя мыслишь, в целом, верно. Посмотри, – он указал на заросли «черной колючки», что густо, словно свиная щетина, торчали прямо из пыльной бетонки. – Так выглядит «порча». Точнее, «порча» выглядит как третья рука, которая растет из лопатки, или как опухоль размером с теннисный мяч в промежности. А «черная колючка» – предвестник этих бед. Если не хочешь проапгрейдиться до третьей руки или лишнего глаза – обходи такие заросли стороной.

– Скучно, – внезапно сообщила Гаечка. – Я слышала, что у сталкеров в Зоне обостряются чувства, меня же наоборот – в сон клонит. Никудышный, выходит, я охотник на артефакты, верно?

Садовников на миг растерялся: как в Зоне может быть скучно? Да, сейчас она дремлет, ботаники из Института говорят о спаде активности, нормальный хабар днем с огнем не отыщешь, но смертоносные аномалии по-прежнему поджидают за каждым кустом и каждым камнем.

Гаечка осмотрелась: ее и сталкера окружали гаражи с облупившимися стенами и проржавевшими крышами. Простенки заполнились мусором. Сухая листва, ветки, серый пластик и пенопласт, непременные газеты – тоже ничего особенного.

За гаражами возвышались пятиэтажки. Строения смотрели в сторону Периметра и нормального мира бельмами запыленных окон.

С другой стороны тянулся ряд таких же пыльных и унылых лабазов, разбавленный прогнившими кузовами автомобилей и покосившимися плитами заборов, на которых кое-где даже сохранились неприличные надписи.

– Ничего не искрит, не сияет, не переливается… – пожаловалась Гаечка, потягиваясь. – Уныло, пыльно, скучно – безобразие! Я так и знала, что в том фильме… в «Сходняке за червоточиной» – видел, да? – сплошное вранье про Зону.