Темные врата

Купец пристально оглядел лес, ничего не заметил и, пожав плечами, принялся развязывать стяжку на штанах. И в это мгновение кто-то прыгнул купцу на плечи, сбил его с ног и повалил лицом в жухлую траву. Купец хотел закричать, но холодная склизкая ладонь легла ему на рот, а ледяные когтистые пальцы сдавили ему горло.

Купец захрипел, попытался вырваться, но тварь, кем бы она ни была, держала его крепко. Он почувствовал, как острые когти воткнулись ему в шею, и забился от дикой боли.

– Что-то черноборода нашего давно нет, – сказал купец Зимко. – Уж не случилось ли чего?

Рыжий хотел ответить, но тут от куста можжевельника донесся какой-то шорох. Купцы повернули головы на шум, и в этот миг кто-то прыгнул на подводу. Купцы обернулись и замерли с раскрытыми ртами. Прямо перед ними сидела странная тварь. По виду она походила на человека, только была лысая, как колено, голая и бледная. Красноватые глаза полыхали злобой, а страшный рот скалился в усмешке, посверкивая частоколом острых зубов.

– Ты… кто? – выдохнул, с ужасом глядя на лысую тварь, рыжий купец.

И это были последние слова в его жизни. Тварь взмахнула рукой и полоснула его по горлу длинными, острыми когтями.

Раздался страшный нечеловечий визг, и еще несколько голых тварей выскочили из леса и набросились на охоронцев, возниц и захрапевших от ужаса лошадей. Двигались лысые уродцы столь стремительно, что охоронцы не успели воспользоваться своими мечами. Твари налетели сразу со всех сторон, повалили охоронцев и принялись рвать их зубами и когтями. Фонтаны алой крови, выбитые из порванных и перегрызенных шей, ударили вверх и обагрили все вокруг. А другие твари уже кромсали на куски и рвали лошадей.

…Час спустя на том месте, где остановился караван, громоздились лишь брошенные подводы. Трава и земля на много саженей вокруг были залиты запекшейся кровью. Повсюду были разбросаны обглоданные белые кости – все, что осталось от людей и лошадей.

2

Двое всадников неторопливо ехали по лесной тропе. Один был на крепкой, толстоногой лошади, сам такой же крепкий, рослый и широкий. На голове – копна русых волос.

Второй ехал на изящном длинноногом скакуне, и сам был под стать коню – тонкий, смуглый, с длинными, черными, вьющимися волосами. Смазливый, как девушка, и остролицый. Под носом – черные усики, под нижней губой – бородка. Одет он был в красивый иноземный кафтан из темно-синего, но сильно потертого бархата.

– Леший! – выругался вдруг толстяк.

Изящный взглянул на него и осведомился:

– Что такое?

– Я так голоден, что съел бы лошадь! – прорычал толстяк.

Изящный легонько похлопал своего коня по гибкой шее и с усмешкой проговорил:

– Ты слышал? Хлопуша собирается тебя сожрать. Но не бойся, я не дам тебя в обиду этому троглодиту.

– Говорил я тебе, Рамон, нужно было вместо плащей взять побольше жратвы, – сердито пробурчал толстяк. – Ночи нынче теплые, спать можно и без плащей, а вот с голодным брюхом – поди усни.

Рамон улыбнулся. Он был очень строен, почти худ, и эта худоба придавала его сильному телу обманчиво хрупкий вид.

– Право, сеньор Хлопуша, нельзя же все время думать о еде, – насмешливо протянул Рамон. – По крайней мере, не о ней одной.

– А о чем же еще думать? – удивился толстяк.

– Можно думать о Боге. Или о любви и дружбе. Это прекрасные материи для размышлений.

Хлопуша хмыкнул:

– Так я и думаю о любви. Я ведь люблю жареных цыплят. И о дружбе тоже думаю. Когда я голоден, баранья нога – мой лучший друг. Да и богов я не забываю. Каравай хлеба такой же круглый да светлый, как бог Хорс.

Некоторое время они ехали молча. В лесу вечерело, багровое солнце медленно закатывалось за верхушки сосен.

– В пузе так и урчит, – снова пожаловался Хлопуша. – Река рядом. Может, наловим рыбы? Страсть как хочется свежего.

– Можно и наловить. Слава господу, Первоход научил меня этому благородному занятию.

– Ты считаешь рыбалку благородным занятием? – удивился Хлопуша.

Толмач кивнул:

– Конечно. Апостолы Петр и Андрей были рыбаками, и Иисус приблизил их к себе первыми.

– Вот как? А я и не знал.

Рамон усмехнулся.

– Почему-то меня это не удивляет. Пр-ру. – Он остановил лошадь. – Здесь хороший спуск к воде, Хлопуша. Удобное место для рыбалки, тебе не кажется?

Они спрыгнули с лошадей, привязали их к упавшему дереву, а сами спустились к реке. Пять минут спустя Рамон осветил воду факелом-жирником, а Хлопуша взял на изготовку узкое, не слишком длинное копьецо. Он не обращал внимания на маленьких рыб, которые приходили и уходили. Он ждал большую щуку с мясистым и жирным брюшком.

И вот щука подошла. Хлопуша приготовился, напрягся, а потом резко швырнул копье в воду. Копье пронзило щуке спину и крепко застряло в ее гибком большом теле.

Хлопуша стал осторожно сматывать прожилину, подтягивая загарпуненную щуку к берегу. Вскоре рыбина, сверкнув чешуей, шлепнулась на жухлую траву.

– Отлично, – сказал Хлопуша и самодовольно улыбнулся. – Теперь попируем.

Однако все случилось не так скоро, как хотелось бы толстяку. Сначала долго не могли разжечь костер, потом вода в котелке никак не хотела закипать. Хлопуша, ожидая ухи, весь истомился.