Тёмные тропы

Наконец спустились. Обратный путь был утомительным, как дурной сон. Данила уже мечтал выбраться из-под рассеянного взгляда космоса в почти уютные коридоры Ковчега. Картограф попытался завязать диалог, но никто не ответил взаимностью, и бородач, обидевшись и надувшись, замолчал.

Остановились возле самого купола. Рэмбо попытался изучить письмена на медных пластинах и разочарованно пожал плечами:

– Бесполезно. Здесь эпизод истории другой планеты – какие-то династии, войны между Роями, новая Мать, улетевшая искать новый дом, трутень-предатель… Не представляю, откуда начинать читать. И где заканчивать – тоже не представляю. Сюда бы настоящих ученых, а не меня! Я все позабыл.

– Здесь бы и Прянин не разобрался, а он умный был, – возразил Данила. – Идем, нам еще отца и Шейха догнать надо.

Рэмбо усмехнулся, отчего шрамы на его лице собрались морщинками:

– Зря я все-таки его не допросил. И жаль, что Шейху сказать не успел. Не знаю, Данила, что вы не поделили, а нормальный он мужик. Армейский, конечно, до спинного мозга, но нормальный.

– Ты с ним не воевал.

– Я как раз с ним воевал. В смысле, работал. И много. Ничего, нормально, своих не бросает.

– Не бросает, а подставляет, и хватит об этом. Шейх меня не интересует. Будет мешать – убью. Не будет… там посмотрим, в общем. Меня интересует два человека: отец и Марина. Марину я, вроде как, обязан выручить, а папу спрошу. Потому что не может он ничего хорошего ни для кого сделать. Зато уверен, что много чего знает о свойствах биотина.

– Обратного пути из-под этого купола нет, – напомнил Картограф. – Я не видел портала на входе. Куда идти? Где догонять?

Повисло нехорошее молчание. Все переваривали информацию и прикидывали, понравится ли им вечность в компании нечеловеческих мертвецов.

– Пойдем по краю, – решил Данила, – поищем другой выход.

Картограф послушался, но решил высказать наболевшее. Он плелся рядом с Данилой, старательно отворачивающимся от огромного окна в ничто, и бухтел:

– Не пойму, зачем я с вами поперся? Ну ладно, тайна Глуби, ладно, обстоятельства. Мог бы остаться в Секторе, я там – уважаемый человек, меня там ценят все, до последней ларвы, до самой паршивой чупакабры. Каждый проводник меня ценит, каждый охотник, а тут? Тут я – никто. Стрелять толком не умею, никогда не приходилось, следопыт из меня аховый, ученый – тем более, хотя основы методологии и анализа для всех наук одинаковы. В принципе, будь у меня немного больше времени, я, как и Рэмбо, мог бы прийти к мысли о фонетическом письме туземных народов. Уж интеллектуальный уровень у меня всяко выше. Но всю жизнь меня не ценят. Я рассказывал? Один раз были мы в экспедиции…

– Заткнись, пожалуйста, – попросил Данила. – Лучше дверь высматривай.

Картограф таки заткнулся – «завис». Данила раньше относился к такой реакции со снисхождением, теперь же напряженно следил за товарищем.

Астрахана догнал Маугли, пошел рядом. Мальчишка долго молчал, сопел, наконец решился:

– Говорящего жалко.

– Жалко, – согласился Данила, косясь на Картографа, похожего на зомби.

Каково пацану? Для него Доцент был старшим другом, авторитетом, практически – отцом. Мальчишка его слушался и берег, мальчишка ради него покинул родное племя. В сущности, у Маугли никого не было, кроме Прянина, и сейчас пацан пытался «прилепиться» к Даниле, почувствовать поддержу. А Данила не мог дать ему ничего, кроме дружбы и сочувствия, быть может.

– Говорящий совсем ушел? Его не будет нигде?

– Не знаю, – ответил Данила, – об этом никто не знает точно. Некоторые верят, что умершие уходят в другой мир. Вроде как мы – сюда.

– Мы умерли?

– Нет, Маугли, мы – живые, и мы со всем разберемся. Сказал бы, что отомстим за Говорящего, но это не совсем так. Мы мир спасем, понимаешь?

– Всех?

– Ну, всех – не всех, а хороших спасем. Только придется для этого немного поработать… Ладно, идем. Впереди дверь, почему молчим, Картограф?

Как и предполагал Астрахан, Картограф не ответил и вообще никак не отреагировал.

– Двери! – воскликнул Маугли. – Туда?

Дождавшись одобрительного кивка Данилы, он приложил руку к пластине.

В портал Астрахан шагнул первым и оказался в коридоре, сделанном не из железа, а из некоего подобия резины. Коридор изгибался в трех шагах впереди. Только сейчас Астрахан осознал, как он устал от «мемориального комплекса», от бесконечности над головой, от атмосферы давней гибели целого народа.

– Уф! – Рэмбо вывалился из портала следующим. – Хорошо под крышей. Там давит, да? Что делать будем, как искать твоего отца? Ты знаешь, куда он направляется?

– Думаю, в рубку. Или еще в какое-то важное место. Отца неважные места не устраивают.

– Тогда найдем. Уж к рубке путь должен быть указан. Надо поискать, вот только где? – Рэмбо принялся рассматривать стены, оглаживать их.

– Читай все, что встретишь. Нам нельзя медлить, и останавливаться нельзя.

Данила устремился вперед. За каждым поворотом он надеялся найти вход в рубку, на мостик, или куда-то еще – короче, в Главную Комнату, но коридор все петлял и петлял. Драгоценное время вытекало каплями крови. Сколько его осталось?