Темные тропы

Януэль оценил все возможные шансы, свои и особенно Шенды. Если попытаться ее разбудить, она рискует быть застигнутой врасплох и тем ускорить атаку харонца. Он не обманывался по поводу мощи и радиуса действия дубины. В этот самый миг Кованый мог прыгнуть и обрушить свое оружие на хрупкую фигурку драконийки.

Меч Сапфира лежал на полу, менее чем в двух локтях от него. Если бы Януэль захотел им завладеть, он вынужден был бы оттолкнуть спящую Шенду и сорваться с кресла раньше, чем Кованому достанет времени отреагировать. Он надеялся, что эта попытка прикует внимание харонца и помешает ему нанести девушке роковой удар.

Если это не удастся, то Шенда будет мертва.

Мысль о том, чтобы играть таким образом жизнью своей возлюбленной, парализовала его. Кованый пробрался между медным колоколом и креслом, зайдя сбоку. В тот же миг из глубины дома раздался чистый голос Фареля:

– Януэль?

Кованый застыл, стиснув плечи. Он медленно повернул свою жирную шею к занавеске и, сморщившись, уставился на нее. С выражением нерешительности на лице он крепче вцепился в рукоятку своей дубины.

– Ты почувствовал? – настаивал учитель.

Януэль знал, что он может воспользоваться колебанием харонца и прыгнуть к мечу. Однако он решил выждать, будучи убежден, что Кованый предпочтет расставить ловушку тому, кто поднимется ему навстречу.

Инстинкт не обманул его. Наставник, пятясь, удалился, притаившись в углу арки.

Гнилостный запах становился все острее, по мере того как возрастало возбуждение харонца. Януэль услышал, как заспешили легкие шаги Фареля по последним ступенькам лестницы. Он, должно быть, предчувствовал самое худшее и, прежде чем откинуть занавеску, крикнул:

– Харонцы, Януэль, они здесь!

Януэль хотел оттолкнуть тело Шенды, чтобы выскользнуть из кресла, но драконника его опередила. Они оба бросились к своим мечам, когда Фарель отдернул занавеску, чтобы ступить на балкон.

Кованый уже считал партию выигранной и даже приберег для себя удовольствие прикончить Фареля, прежде чем разделаться с избранником. Не в его характере было отказаться от такого неожиданного подарка. Извечный бой между харонцами и Волнами значил несравнимо больше всего остального, и Кованый пришел в восторг от перспективы вернуться с подобным трофеем.

Но когда фениксиец и Шенда, только что крепко спавшие, вскочили с кресла, он просто остолбенел. Он окинул взглядом всю сцену, оценил разделявшее их расстояние и выбрал Фареля, который только что возник на пороге, мишенью для своей дубины.

Его колебания заняли не более секунды, но этого хватило, чтобы спасти жизнь Фарелю. Предупрежденный зловонием харонца и стремительными движениями своих спутников, он отскочил назад. Дубина рассекла воздух менее чем в дюйме от его лица. Оступившись на краю ступеньки и теряя равновесие, Фарель инстинктивно схватился за занавеску, которая с жалобным шелестом осела.

Кованый круто развернулся. В середине круга, ограниченного коралловыми креслами, стоял фениксиец. Он был обнажен и раскачивал двуручный меч Сапфира. Позади него, взвихрив свою черную накидку, разворачивалась драконийка, поднимая и направляя на Кованого свой меч.

Харонец не мог не оценить открывшееся ему тело. Пометившие грудь Шенды шрамы в его глазах лишь добавляли ей соблазнительности. Он перевел взгляд ниже и прикусил свой фиолетовый язык, успев заметить ее лобок.

– Ну что, проказник, – хихикнул он, – давненько не виделись, а?

Януэль не отвечал, он старался не упустить ни единого движения своего противника. Проворство харонца возбуждало его любопытство и одновременно завораживало. Невзирая на свой вес, он перемещался со сверхъестественной легкостью, вращая свою дубину то в одной руке, то в другой. Он приблизился к одному из кресел и, скорчив зверскую гримасу, обрушил свое оружие на коралловую спинку. Неистовая сила удара разнесла ее на тысячу осколков, которые засыпали весь балкон.

Этот спектакль был равносилен серьезному предупреждению. Шенда с Януэлем разошлись в разные стороны, чтобы не мешать друг другу. Позади харонца Фарелю уже удалось выпутаться из занавески. Его вены так ярко светились, что с его появлением балкон утонул в голубом нереальном сиянии.

Януэль пытался понять, почему Кованый оказался на этом балконе один, тогда как капитан упоминал о четырех его самых давних наставниках, а также о властителе Харонии. Впрочем, у него не осталось времени на размышления. Меч уже подчинял его своей власти и с постепенно нарастающей яростью захватывал его сознание. Он услышал приглушенную жалобу Феникса, которая превратилась в писк, пронзительный и примитивный. Он едва не бросил свое оружие, но было слишком поздно.

Его душу заливала Желчь.

Шеида увидела, как содрогнулось тело Януэля, как закатились его глаза и в них появился пугающий бледноватый отблеск. Она метнула взгляд в сторону Фареля и заметила, что он смотрит на своего ученика с возрастающим страхом. Кованый нахмурился. Казалось, он был потрясен.

– Ты изменился, проказник… – сказал он слегка дрожащим голосом.