"Темные пути"

— Нет. — Я развалился на жалобно скрипнувшем кресле. — Мне здесь нравится. Лучше скажи, ты зачем моих бабулек перебаламутила? Они же мне теперь жизни не дадут. Одна половина — из-за разрушенных иллюзий, другая — из женской солидарности.

— Иллюзий? — непритворно изумилась ведьма. — Ты о чем, Швецов? Не пугай меня! Я когда про диагноз упомянула, не думала, что настолько в точку попаду. Хотя это кое-что объясняет, конечно. Вот же, а я ведь было начала в себе сомневаться.

— Все-таки ты испорченная морально особь, Воронецкая. — Поморщился я. — Вон какие гадости в твой воспаленный разум проникают. Бабуськи меня то и дело сватают за своих соседок, племянниц и еще невесть кого. Подозреваю, что даже некий тотализатор работает, и самая удачливая Ханума раньше или позже загребет большой куш. Вернее, так они полагают. И зря, у меня ничего такого в планах не было и нет.

— Они о тебе заботятся, между прочим, — обличительно произнесла Стелла. — Но вообще жалко, что я про это не в курсе была. Выходит, я тебе не насолила, а помогла. Это обидно. Теперь тебе жить станет легче, что плохо.

— Да сейчас, — я невесело усмехнулся. — Теперь каждый божий день станет начинаться с расспросов о тебе, обо мне, о ребеночке и сроках бракосочетания. Мол, нельзя так, если уж размножился, так женись, не позорь хорошую девочку. Они мне в черепе через неделю дырку просверлят, можешь поверить.

— Славно как. — Воронецкая погладила себя по животу. — Надо будет в конце августа сюда снова заявиться, только непременно с накладкой на животе, чтобы выпуклость обозначить, и посетовать на то, что ты не желаешь узаконивать отношения. Мол, это несовременно, никому не нужно и так далее. Можно еще слезу пустить, причем некрасиво так, чтобы губы в разные стороны разъехались. Ох, тебе тогда несдобровать! А еще увольняться придется, не иначе.

— Даже не думай, — предупредил я ее. — Имей в виду, что тогда мы поссоримся.

— А то мы сейчас дружим. — Стелла прислонилась плечом к стене. — Да и чего тебе печалиться, Валера? За августом придет сентябрь, в конце которого, если ты забыл, наступит змеиный день. И все.

— Что — все?

— Если после него мы с тобой живы останемся, так непременно на узкой дорожке встретимся, — буднично произнесла ведьма. — Ты же сам про это позавчера говорил. Или забыл? А после того или мне будет на все плевать, или тебе. Второй вариант для меня предпочтительней.

— Да елки-палки. — Я встал с кресла. — Так и знал, что это все аукнется. Стелла, ну что ты как старшеклассница, в самом деле? Давай, еще заори при виде меня: «Пусть он уйдет, пусть он уйдет». Ну, сказал и сказал, бывает. Не головным мозгом тогда думал, скорее всего, а спинным. Опять же — учитывай ситуацию. Я только-только Данилу упокоил, у меня стресс, у меня адреналин по венам туда-сюда шнырял.

— Ты даже сейчас не понимаешь, что именно натворил. — Во взгляде Воронецкой появилась жалость. — Вот вроде не дурак, а не понимаешь. Или не хочешь этого делать. Ладно, закончим о личном, тем более что между нами ничего, по сути, нет.

— Стелла, — я сделал пару шагов и приобнял ее, — слушай, мы с тобой на пару уже ведро дерьма выхлебали, а впереди нас не меньше бассейна этой дряни ожидает. Ты хочешь меня убить после того, как все закончится? Хорошо, это твое право. И давай прямо скажем: ты тоже не идеал, иногда мне очень хочется тебя взять и придушить, хотя бы за то, что постоянно суешь свой нос везде, где можно. Но я же терплю?

— Бла-бла-бла. — Стелла вывернулась рыбкой из моих рук. — Лапы фу! У тебя был шанс, и ты его упустил, а теперь несешь жуткую банальщину. Знаешь, Швецов, ты разочаровываешь меня все сильнее и сильнее.

— Ну, извини. — Развел я руки в стороны. — Чем богаты, тем и рады. И еще — не говори потом, что я не пытался навести мосты. Было? Было. Но нет так нет, мне же проще жить станет. Гамбургский счет, если подумать, отличная штука. Никто никому ничего не должен.

— А это что за каляки-маляки? — Стелла подцепила со стола листок с рисунком. — Какая прелесть. Новая задачка? Замечательно!

Я глазом моргнуть не успел, как она достала смартфон и сфотографировала предметы, что мне явились во сне.

— Эй-эй. — Я вырвал листок у нее из рук. — Ты чего разошлась? Это конфиденциальная информация, не для чужих глаз.

— Не поняла? — Стелла наморщила лобик. — Чьи глаза тут чужие? А как же бассейн с дерьмом, которое нам на пару жрать?

— Воронецкая, — я пощелкал пальцами у нее перед лицом, — ты точно меня слушала? Мы вроде как разбежались, причем по твоему личному пожеланию. Нет больше никаких «нам».

— Ты. Совершенно. Не. Разбираешься. В. Женщинах. — Каждое слово в этой фразе было выделено интонационно и сопровождалось тыканием меня в грудь. — Впрочем, это не вина твоя, а беда, просто тебя все время брали в оборот девицы вроде твоей толстозадой подруги детства.

— Нормальный у нее зад, — вступился я за Юльку.

— Толстый он, — и не подумала отступать Стелла, попутно копаясь в смартфоне. — Я это знаю, ты знаешь, и она, уверена, тоже. А что до остального… Я подумаю, что с тобой дальше делать.