Темные отражения

Он просунул руку в окошко и бросил в открытую флягу М-4 маленькую голубоватую капсулу. Вода тут же забулькала, и через несколько секунд блестящая полированная поверхность фляги стала белесой от покрывшей ее испарины.

М-4 сначала подозрительно понюхал воду, а затем осторожно отхлебнул из горлышка.

– Вот это да! – прошипел он сквозь зубы, прижимая ладонь тыльной стороной ко рту. – Аж зубы ломит!

– Кстати, у всех есть в ранцах такие капсулы, – сказал, усмехнувшись, лейтенант. – За время пути могли бы ознакомиться со своим снаряжением, а не причитать о тяготах службы.

Солдаты принялись изучать содержание своих ранцев.

Каждый новый необычный предмет вызывал у них либо недоумение, либо почти что детский восторг. В сторону кабины, где сидели многоопытные бойцы, один за другим посыпались вопросы.

– А это что за штука?..

– А это для чего?..

– А как сделать, чтобы…

– Читайте инструкции, – разом ответил на все вопросы лейтенант.

И в этот момент где-то совсем рядом раздались сухие щелчки одиночных выстрелов.

Новобранцы от неожиданности замерли над своими распотрошенными ранцами.

Сержант, коротко выругавшись, резко крутанул руль влево. Машину бросило в сторону. Двое наемников, не успев ухватиться за поручни, свалились со скамеек на пол кузова.

Стрельба между тем не прекращалась, а, напротив, сделалась более частой. И стреляли, как можно было догадаться, целенаправленно по машине. Несколько пуль прошили брезентовый полог кузова, к счастью не зацепив никого из новобранцев.

Одна из пуль угодила в скат заднего колеса. Послышался резкий свист вылетающего из баллона воздуха. Машина пошла юзом. Сержант, вцепившись в руль, надавил ногой на тормоз. Машину развернуло, и она встала, зарывшись колесами в песок по самые оси.

– Покинуть машину! – крикнул из кабины лейтенант.

И снова Павел подивился тому, что тело его выполнило команду быстрее, чем сам он успел сообразить, что же следует делать и в какую сторону бежать.

Наемники залегли под прикрытием колес. Трое отползли чуть в сторону, укрывшись за невысоким песчаным барханом.

Теперь стало ясно, что стреляли из зарослей низкорослого колючего кустарника, покрытого мелкими красно-фиолетовыми листьями, расположенного неподалеку от того места, где остановилась машина.

– Кто это может быть? – шепотом спросил Павел у зарывшегося в песок рядом с ним сержанта.

– Центурионы, кто же еще, – также шепотом процедил сквозь зубы сержант. – Далеко они, однако, забрались…

– Наверное, небольшая диверсионная группа, – сказал лейтенант. – Проскользнули мимо наших сторожевых постов.

Сержант достал ракетницу и, показав лейтенанту патрон с желтой маркировкой на гильзе, спросил:

– Можно?..

Приподняв голову, лейтенант на глаз прикинул расстояние до кустов, откуда велась стрельба. Приняв решение, он махнул сержанту рукой:

– Давай! По-моему, достаточно далеко от нас.

Сержант загнал патрон в ракетницу и выстрелил вверх.

С ядовитым шипением ракета прочертила белую, почти незаметную на фоне ярко-голубого раскаленного неба дугу и упала в двух-трех метрах от колючих зарослей.

Сержант, передернув затвор, взял автомат наизготовку. Он весь подобрался, напрягся, подобно сжатой пружине, готовый к броску.

Стрельба со стороны кустов стала беспорядочной и вскоре совсем прекратилась.

– Приготовиться! – громким голосом отдал команду лейтенант. – Стрельба без команды по любой движущейся цели!

– Сейча-а-ас, – словно бы с предвкушением удовольствия процедил сквозь зубы сержант.

Кусты зашевелились. Из них в полный рост стали подниматься люди в серых комбинезонах и серебристых шлемах с Т-образными прорезями спереди. Продираясь сквозь колючие заросли, они беспорядочно разбегались в разные стороны, яростно колотя себя кулаками по шлемам.

Сержант, выпрыгнув из-за машины, встал, широко расставив ноги, и, не поднимая автомат, от пояса, нажал на гашетку. Водя дулом из стороны в сторону, он клал пули широким веером, стараясь захватить как можно большую площадь.

Открыли огонь и новобранцы.

Павел стрелял, приложив автомат к плечу, азартно, но при этом тщательно целясь.

О том, что стреляет он не по мишеням, а в живых людей, Павел вспомнил только в тот момент, когда стал менять расстрелянную обойму. Удивленно и испуганно посмотрел он на волнистую поверхность пустыни, изрытую ногами и усеянную безжизненными телами.

Но это был уже не тот испуг, который он испытал когда-то, глядя, как падают центурионы, сраженные выстрелами герцога ди Катнара. На этот раз он не ощущал безнадежной подавленности и безысходности. Ему было не по себе, потому что он первый раз стрелял в человека. Стрелял, хотя прежде считал, что не способен на такое даже для спасения собственной жизни. Сейчас это были уже не умозрительные заключения, а реальные выстрелы, настоящие пули и настоящая смерть. Если бы он не стал убивать, то сам был бы убит. И поэтому он ни минуты не сомневался в правильности своих действий – он просто хотел остаться живым.

Откинув в сторону пустую обойму, Павел резким, сильным толчком загнал в автомат новую.