Темноводье

Побагровевший «чей-то внук» сел, а Дурнова закачало от противоречивых чувств. Приятно, что потенциальный тесть видит в нем, прежде всего, спасителя дочери. Ну, и что «мажору» нос утерли — это завсегда радует… Только что это еще за род Дулан? Не слишком ли много женихов?

«Не так я всё это видел, — качал головой Санька. — Думал просто свидеться. Сердце открыть. Может, сошлись бы. А тут какое-то средневековое побоище во имя прекрасной дамы назревает».

— Как отец, я горд, что стать мужьями моей дочери хотят такие славные батары. Но, в то же время, я оказался в сложном положении. Мой долг сделать так, чтобы итог вашего сватовства был предельно справедливым. Чтобы ни у кого из вас не возникло сомнений. Так что я буду думать. Тем более, лоча Сашико еще сильно нездоров. Пока же — будьте все моими гостями!

— Наверное, биться за дочку велит, — радостно шепнул на ухо Саньке Тютя. — Но ты уж прости, Дурной: Я тово даура в деле не видал, но ни в драке, ни в сабельной сшибке на тебя не поставлю.

Известь только криво ухмыльнулся на откровенную подначку. Он и сам прекрасно понимал, что не выстоит в бою против знатного воина. Только если в упор пищаль разрядит…

— Да кто этот Суиткен вообще такой? — возмутился Санька на русском.

— Рассказать?

Это был Делгоро. Он незаметно оказался подле казаков, когда собравшиеся начали расходиться.

— Суиткен — внук самого Балдачи, неужели ты не слышал?

— Слышал. А кто такой Балдачи?

Делгоро вдруг выпучил глаза и стал театрально оглядывать Саньку с ног до головы, словно, не веря в существование такого глупого лоча.

— Старый Балдачи — великий князь рода Жинкэр. Большого, богатого рода, что живет на сочных землях к востоку от Зеи. Роду жинкэр служат и говолы, и хэсуры, и дэдулы и много родов орчэн. Но самое главное: Старый Балдачи — эфу.

— Кто?

— Родич великого правителя маньчжуров. Двадцать лет назад Балдачи сам выбрал для себя лучшую из судеб: он отправился в далекий город Мукден, поклонился богдыхану тысячами соболей и пообещал верно тому служить. Богдыхан растрогался и отдал ему в жены свою дочь.

Дурной слушал и охреневал от того, какие крутые перцы живут на таких простых амурских берегах. Хотя, 20 лет назад и маньчжурская династия Айсингёро не была настолько крутой и великой. Единственное, что согрело его слух: то, с какой иронией Делгоро произнес слова про «лучшую из судеб». Кажется, этот даур так не считал.

— И что, этот Суиткен — Айсиньгёро?

— За 20 лет такие большие внуки не вырастают, — улыбнулся Делгоро. — Наш гость — из старшей ветви. У Старого Балдачи много жен. У него всего много.

Это был намек. Оставалось только кивнуть: понимаю, мол.

— Что же решит твой отец?

— Не знаю, Сашика! — искренне рассмеялся даур. — Этого не знает никто.

В это время шум с улицы проник даже во внутренние покои князя. Делгоро нахмурился и поспешил наружу. Санька с казаками тоже не стали отставать.

А на свежем воздухе уже затевалась свара между людьми «мажора» Суиткена и теми самыми дуланами. Козьма уже где-то успел узнать, что это за такая живность. Оказалось: они хонкоры — конные тунгусы, живущие где-то на неведомой Селемдже. Санька про Селемджу слышал — это главный приток Зеи, известный своим золотым песком. Только о последнем факте тут, похоже, не очень знали. Или значения не придавали?

«Конкурирующие фирмы» вовсю поносили друг друга, обвиняя и в неумении сидеть в седле, и в мужской несостоятельности. Конфликт достигал своего накала, когда на шумящую толпу, словно морж на льдину, навалился Делгоро. Разметав самых ярых, он принялся спокойно рассуждать о том, как недолго живут люди, обижающие гостей рода Чохар. Ругань от этого не утихла. Наоборот, почуяв безнаказанность, пустобрехи (которых хватало по обеим сторонах) лишь сильнее распушили павлиньи хвосты своего красноречия.

— Ох, Сашко, сейчас и за нас примутся, — захохотал Тютя. — Ну-тко, встань побойчее, жених! А то кислей капусты смотришься!

И он, как в воду глядел. Враги, не забывая друг о друге, паровым катком прошлись по речным демонам — лоча, уродливее которых еще не создавала земля! Чохары бдительно следили за соблюдением закона гостеприимства, так что начать настоящую войну не было никакой возможности.

А, когда воевать не получается — тут же расцветает спорт.

На Кунгур Нотоге начались состязания!

Глава 42

Это была не олимпиада с турнирной таблицей и финалами/полуфиналами. Но слишком много в стойбище накопилось скучающего народа: и местного, и понаехавшего. Кто-то кого-то потянул на спор, тут же подстраиваются новые желающие, набегают зрители — и вот состязание обретает «международный статус».