Мирин прищурила глаза.
— Ты сказала, что Кален спасет
— Так тебя не убедило моё представление, а? — Файне улыбнулась, показав на снятые оковы. — Боюсь, ты права. Я из тех, кто не упускает возможностей, Мирин — и я вижу мой шанс. Ничего личного, как ты понимаешь.
— Это из-за Калена, — обвиняющим тоном сказала Мирин.
— С чего ты взяла? — Файне выглядела искренне удивлённой.
— Ты оставляешь меня здесь, — сказала Мирин, — чтобы я не могла соперничать с тобой из-за него.
— А ты бы стала? — Файне опустилась на колени перед Мирин, её руки оказались на расстоянии кинжала от пут девушки. — Стала бы сражаться со мной из-за него?
— Да, — Мирин в упор посмотрела в серые глаза.
Файне не отвела взгляда, на лице всё так же играла ироничная ухмылка.
— Зря потратишь время, — произнесла полуэльфийка. — Кален убийца — холодный, жестокий убийца. Он ни за что не полюбит такого мышонка, как ты.
— Теперь он другой, — сказала Мирин. — Он изменился.
— Люди никогда не меняются, — Файне покачала головой. — Просто носят разные маски.
От этих слов Мирин вздрогнула. Мысли лихорадочно сменяли друг друга.
— Если бороться за Калена бесполезно, — рассудила она, —то тебе следовало меня отпустить. Так почему бы этого не сделать?
— Ты умная девочка. Но я так не поступлю, —снова покачала головой Файне.
— Но почему?
— У меня есть на то причины, уверяю тебя.
— Хотелось бы узнать их.
Файне промолчала, только наклонилась, чтобы по-сестрински поцеловать Мирин в губы, но это было похоже и на насмешку. Поцелуй был долгим, губам стало горячо — Мирин ощутила, что попала в ловушку: словно её парализовало паучьим ядом.
У девушки сложилось смутное ощущение, что Файне тоже словно парализовало. Та уже пыталась оттолкнуться руками, пытаясь разорвать поцелуй, но у неё не получалось.
Это было странно. Она никогда не целовалась с женщиной — она бы такое наверняка запомнила — и ко всему еще добавились странные, щекочущие ощущения в затылке и животе. Она словно хотела больше взять от Файне — поглотить Файне, впитать её в себя.
Мирин увидела собственное отражение в расширившихся глазах Файне — по лбу девушки расползались голубые руны.
Когда их с Файне губы соприкоснулись, Мирин увидела полуэльфийку невероятно чётко — увидела её
Она оказалась в помещении где-то под землей, так она поняла, наполненной дымом от факелов и запахом горелой плоти. Девушка видела не более чем на полдюжины шагов вокруг.
В паре метров от неё стояла эльфийка в кожаной броне. Она показалась знакомой, и Мирин узнала её: леди Айлира, только моложе. Моложе настолько, что Мирин смогла заметить разницу: а это для эльфов семь или восемь десятилетий — может, десять. Эльфийка держала арбалет, направленный на Мирин — нет, на
Мирин поняла, что смотрит на всё глазами Файне.
— Где она, Цитара? — голос Айлиры ожег ей уши. — Где ребёнок?
Мирин почувствовала, как сильные руки схватили её за плечи.
— Какой ребёнок? — раздался сзади бархатный женский голос. — Только лишь моя собственная дочь. А что — потеряла кого-то из своих?
Мирин увидела, что Айлиру трясло от ярости.
— Во имя Селдарина — не стреляй! — крикнул стоявший за Айлирой мужчина. — Ты попадёшь в её ребёнка!
Мирин рассмотрела его: высокий, красивый эльф с золотистой кожей, одетый в сверкающую броню, со сверкающим в свете факелов мечом. Тот пульсировал, должно быть, из-за наполнявшей его магии, и Мирин почувствовала знакомое покалывание — от эльфа исходила убийственная магическая энергия из-за произнесённого им заклинания.
Она понимала, что эльф имел в виду её, Файне. У Мирин было такое ощущение, будто она ребёнок. Если Айлира здесь моложе почти на сто лет, то какого возраста была Файне?
Мирин посмотрела вверх глазами Файне на обнявшую её женщину.
— Убей меня, если хочешь, шлюха, только пусть моя дочь останется жива, — с жестокой улыбкой сказала Айлире мать Файне. — Видишь ли,
Айлира издала сдавленный стон и выстрелила бы, но певец меча шагнул вперёд.
— Сумерка, пожалуйста! — взмолился знатный эльф. — Пожалуйста, она моя сестра, и она…
— Это
Мирин почувствовала, как на неё нахлынула волна жгучей ненависти к Айлире, и знала, что это ненависть, испытываемая Файне. Это давило на неё, и она не могла пошевелиться.
Певец меча выставил руки.