Темнейший воин (ЛП)

Преданность своему царству и народу... ушла. Он ничего не чувствовал. Меч был куском отточенного металла, королевство - бессмысленным местом, его граждане - ничтожеством.

Пьюк искал эмоции, любые эмоции, спрятанные где угодно. Есть! Любовь к Сину, сияющая путеводная звезда.

Он защитит юношу от этого... чем бы это ни было. Но, когда он попытался дотянуться до брата, мышцы сжали кости, удерживая его неподвижным, и паника вернулась.

- Син!

Син не хотел смотреть на него.

Что-то не так...

Ужасная опустошённость начала охватывать Пьюка во второй раз... поглощая чувства к брату. Драгоценный Син. Заветный Син. Для Пьюка он был смыслом... всего. Но невидимый кинжал пронзил его сердце, любовь истощалась... истощалась...

Он продолжал бороться.　

- Люблю тебя, - вскрикнул он. "Не могу потерять Сина. Не могу... "　

Но даже когда он говорил, его сердце ничего не испытало.

В одно мгновение его любовь ярко вспыхнула, которую не погасили ни война, ни гонения, ни уродство, а в следующее - она стала всего лишь потушенным факелом.

Пьюк моргнул, глядя на Сина, и не почувствовал... ничего. Он не забыл ни их прошлого, ни того, как брат помогал ему на протяжении веков, ни всего того, от чего отказался Син ради него, но его это больше не волновало.

Син присел рядом с ним с печалью в глазах.　

- Мне очень жаль, Пьюк. На самом деле. Я знал, что было внутри сундука... Киликаель... она знала о нашем пророчестве, уверяя, что мы уже на пути к разрушению, и один из нас убьет другого. А так мы сможем жить. Я просто... Я не мог убить тебя, но не мог и тебе позволить убить себя. Ты бы возненавидел себя. Извини, - повторил он. - Мне очень жаль.

Брат его предал?

Невозможно. Он бы никогда не поступил столь ужасно.

- Я заключил сделку с женщиной-демоном, - продолжил Син. - Никогда не прощу себя, но лучше я, чем ты, да? Разве ты не видишь? Ты не будешь беспокоиться ни о короне, ни о кланах. Теперь ты одержим демоном Безразличия. - Он постучал Пьюка по груди и голос его ожесточился. - Вы с ним соединены на всю оставшуюся вечность.

Печаль, решительность и ярость - так много ярости - внезапно полыхнула внутри Пьюка. Брат его предал. Он без колебаний спланировал его падение. Но, как и всё остальное, печаль, решительность и ярость исчезли, и осталось только холодное безразличие.

Пьюк Непобедимый только что стал Пьюком Обманутым.

Он должен уйти. У него может и нет стремления убить своего брата, остаться здесь или даже уйти, но здравый смысл подсказал: не оставайся с тем, кто причинил тебе вред.

Наконец мышцы расслабились, и он встал.

- Я сделал это для нас. - Син выпрямился и протянул к нему руку. - Скажи, что ты понимаешь. Скажи, что мы останемся вместе.

Молча, он попятился от брата. Он решил пройтись, подумать о случившемся и о дальнейших действиях.

- Пьюк...

Он покинул палатку, так и не оглянувшись.

Глава 2

Прошли века. Много лет после ухода Пьюка. Он не собирался их считать.

Он не вернулся к своему брату или клану даже тогда, когда услышал слухи о жестокости Сина. Очевидно, его брат превратился в самого кровожадного тирана в истории Амарантии. Он уничтожил половину леса - одного из двух - чтобы построить крепость. Сделал рабами всех граждан Коннахта и жителей других кланов, взятых в плен, и убивал всех, кто “замыслил его падение".

Он верил, что тысячи людей мечтали его свергнуть.

На самом деле Пьюк знал правду. Чёрная душа Сина вышла, наконец, поиграть.

Бесцельно Пьюк кочевал из одного конца Амарантии в другой. Те, кто вставал у него на пути, умирали. Если ему попадалось что-то необходимое для выживания, он брал это. Пищу. Оружие. Ночлег. Иногда он брал любовницу.

Он мог затвердеть, и женщина могла ездить на нем сама до получения удовлетворения, но он ничего не делал для её удовольствии... и не мог достигнуть своего. Хотя он чувствовал физиологическую потребность в освобождении, никто не мог заставить его кончить. Даже он сам.

Пьюк вспомнил, как однажды тайно мечтал снова и снова быть с одной и той же женщиной. Когда он действительно сделал это, то обнаружил, что ему не хватает опыта.

Когда Пьюк привык к Безразличию, то понял, что тот не мог украсть или стереть его эмоции, только похоронить и спрятать их. Что демон незамедлительно и делал; он вошёл во вкус, наказывая всякий раз, когда Пьюк чувствовал слишком много и слишком долго.

"Никогда не был безразличен к этому, так, демон?"

Даже сейчас существо рыскало в его голове, и каждый его шаг отдавался ударом кувалды, в ожидании ошибки Пьюка.

Ему пришлось научиться хоронить и скрывать свои эмоции самостоятельно, покрывать их толстыми слоями воображаемого льда, вызванного магией, которую он всегда использовал. Магией, которой он мог владеть где угодно и когда угодно. Со льдом приходило онемение, с онемением - мир.

Необходимый процесс. Ярость, ненависть, боль, беспокойство и надежда все ещё бурлили в нём. Он стал пороховой бочкой и однажды взорвется.

Когда это произойдёт...

Безразличие его убьёт? Пьюк примет смерть или станет бороться?