Темная сторона Луны

Болт, небольшой, легкий, со стуком вошел в щит. Бьярни не успел заметить, когда чувство опасности ушло, но почувствовал портал за спиной – тот самый, который Аркадия вдалбливала в головы новоприобщенных, на короткие расстояния. Чужой щит, поймав арбалетную стрелу, вихрем ринулся навстречу троим «плетям». Один охнул, согнувшись пополам. Высший неуловимо крутанулся вокруг него, и короткий меч обратным хватом вошел под лопатку второму. Обратным движением обладатель меча бросил тело на третьего, легко сбивая того с ног. Полуоборот, разгибающийся крестоносец, получивший до того краем щита в живот, видит приближающееся к его горлу лезвие. Видит, но поделать ничего не может. Высший делает шаг в сторону, и клинок обрушивается на шею последнего крестоносца, так удобно подставленную в попытке проскользнуть под летящим на него телом первого погибшего. Все это заняло не больше секунды. Бьярни вдруг делает большой шаг назад и, схватив правой рукой древко топора за самый конец, сносит голову «кинжалу».

Мимо него промелькнул знакомый силуэт. Высший стал, прикрывая собой измученного северянина. Со спины был виден лишь спартанский гребнистый шлем, характерный панцирь да латная юбка. Но и без всего этого Бьярни узнал Леонида.

– Помирать собрался, здоровяк? – спросил спартанец.

– Были такие мысли.

– Ты это у меня брось. Я отцу твоему обещал приволочь тебя живым. Ну, отродья Ехидны[20], – рассмеялся он в лицо крестоносцам. – Уравняем шансы?

Только тут Бьярни понял, что шум, который он слышит, существует не в его гудящей голове, а на самом деле. Он обернулся и увидел гребенку копий спартанской фаланги. Воины в багряных одеждах, словно поток, обтекли Бьярни с Леонидом, и бросившиеся в атаку крестоносцы напоролись на копья.

– Что ты там про моего отца говорил?! – закричал Бьярни Леониду.

– Скоро он сам тебе все скажет, – ответил тот.

– Где он?

– Ближе, чем ты думаешь.

* * *

Речной порт кипел, как муравейник. Половина казарм располагалась здесь. Воинство Небесное не брезговало морскими походами. Их фрегаты были хорошо вооружены пушками. Ядро не страшно высшему, зато кораблю, на котором тот может плыть, очень даже. Кроме того, на борту каждого располагалось по несколько баллист, стреляющих пучками стрел. А учитывая, что каждая из них делалась с применением магии, такая картечь была опаснее, чем выпущенная из пушек. Фрегаты вполне могли обстреливать Эдем, и именно это крестоносцы собирались сделать.

Кроме того, в порту стоял фрегат «Лазурная звезда», понятно какому домену принадлежащий. Изначально мы рассчитывали, что до порта тревога дойдет не раньше, чем в Эдеме все будет закончено. И в этом тоже наш расчет не оправдался. Бой был в самом разгаре, когда стоявшая наготове «Лазурная звезда» вышла на огневую позицию. Капитан уже готов был отдать приказ стрелять. Принадлежал корабль семейству де Марсо. А это значит, повелевающих стихиями на лоханке – выше крыши. И один из них вдруг воскликнул:

– Истинное зрение!

Де Марсо всегда относились к таким воплям с повышенным вниманием. И картина, открывшаяся им, была весьма интересна. В порт входил целый флот драккаров под фиолетовыми парусами. Но вместо флага домена на мачте реял состоящий из двух цветов: линия из левого верхнего в правый нижний угол отделяла белый цвет вверху от черного внизу. Доменовский аналог «веселого Роджера». Те, кто сейчас находился на борту драккаров, не принадлежали ни к какому домену. Они вышли просто попиратствовать. И то, что они под этим флагом входили в порт Города Ангелов, говорило об их цели лучше всяких слов.

Фрегат начал медленно разворачиваться. Забегали матросы и морские пехотинцы.

– Носовое орудие, огонь!

Ядро разнесло один из драккаров в щепки. Правда, спасти положение это уже не могло. Время было упущено: маленькие по сравнению с фрегатом суденышки окружали его, как муравьи жука.

– На абордаж! – прозвучала команда.

Сразу с трех драккаров на фрегат полетели абордажные крючья. Первым на борт ворвался хромой викинг…

* * *

Человек стоял у окна. Человек, как бы сам он себя ни называл. И ни три пары крыльев, ни рост в полтора раза больше, чем у обычного, пусть даже самого высокого смертного, ни прекрасные, завораживающие черты лица не делали его херувимом. Ибо мало он думал о Боге, зато много говорил. О себе и своих соратниках, наоборот, почти не говорил, но думал все время. И резня, свидетелем которой он стал, не трогала его сердца. Гибель людей? Может, вы мне еще прикажете о гибели мух горевать? Нет, все на площади – и свои, и чужие – были уже списаны в расходный материал. Надо понять, насколько лично ему все это угрожает, понять мотивы, движущие нападающими, а также их методы, приемы и, по возможности, планы. А уже после этого начать противодействие. Если погибнет пара архангелов – что ж, никто не обещал им вечной жизни.

В руках у херувима хрустальный шар, в котором вся площадь отражается, как в зеркале.

– Ну как картинка? – полюбопытствовал он.

– Впечатляет, – откликнулся голос из шара. – Есть где покопаться.