Телохранительница Его Темнейшества, Феникс Тринадцатого клана

Летучая мышь фыркнула: сказки темных о светлых всегда отличались смешными нелепостями. Впрочем, сказки светлых о темных отличаются нелепостями кошмарными.

– Не так там все, и алмазы на клумбах не растут.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво сощурилась Миранда.

– Я заколдованный белый маг, – призналась мышь.

– Расскажи, пожалуйста.

И Даори рассказывал, стараясь не упоминать о своей личности и биографии. Он описывал императорский дворец, балы, припомнил парочку легенд, даже спел балладу, под которую демоница так и уснула, не раздеваясь и обняв подушку.

Так они встречались каждую ночь, болтая почти до утра.

Ни с кем и никогда Даори не было так легко, если не брать во внимание разницу культур и традиций. Да, она полная его противоположность во всем. Он – почти мертв, она – бурлящий вулкан жизни. Он – бывший светлый маг, она – бывший враг его расы, демоница. Она – далеко не его идеал женщины. А он… он – презираемый как белыми, так и темными расами неумерший мертвец. Кровососущий труп, паразитирующий на живых организмах.

Вот кем ты стал, Даори. Даже демоница для тебя теперь слишком хороша.

* * *

Даори днем отсыпался, вечерами крал у однокурсников и переписывал лекции, а утром подбрасывал тетради обратно.

А вот Миранда совсем спа́ла с лица. Она не высыпалась катастрофически. И через неделю Даори прогнал ее.

– Ваши горгульи сегодня смирнехонькие и тихонькие. Я проверял, – сказал он девушке, едва она переступила порог. – Тебе надо отоспаться, Миранда. И мне. Либо мы молчим, либо я уйду, либо ты.

Бросив долгий взгляд на воинственно встопорщенного мыша, демоница процедила:

– Спокойной ночи, Мышонок. Сегодня я посплю у Тая.

И ушла к своему жениху, Даори проследил.

И пробыла у него всю ночь, вампир так и провисел летучей мышью над дверью в комнату проклятого демона.

И вышла она под утро с припухшими от поцелуев алыми губами, прекрасная и опять невыспавшаяся. Взлохматила пятерней распущенный до пояса костер волос и задрала голову, безошибочно отыскав жемчужный комочек зверька, висевшего вниз головой. Улыбнулась, сверкнув белыми клыками. Демоница, что с нее взять. Нахалка бесстыжая.

А вечером она уже не пришла.

И сидеть одному в опустевшей конуре для Даори стало невыносимо.

Миранда больше не появлялась ни в парке, ни в подвальном убежище. Даори издали наблюдал за ней и ее подругой Ликой, как мог, а мог он куда меньше, чем с амулетом.

И тосковал. С ума сойти, он тосковал по общению с демоницей! С представительницей расы, которая скормила его, белого мага, вампирам и теперь его же презирает за новую сущность.

Он слишком давно ни с кем не коротал время жизни и не-жизни за дружеской беседой. Нет, вампир не должен сближаться с будущей жертвой. Все к лучшему.

* * *

А еще через неделю сам Великий князь, потребовавший у Даори отчета, пообещал прислать амулет, но за это наорал на нерадивого за его неуместную скромность. Что хуже всего – наорал мысленно, выев ему мозг от макушки до копчика.

После взбучки голова у Даори раскалывалась, он беззвучно поскуливал в новой норе, устроенной в каминной трубе библиотеки. Иногда срывался и на полновесный вой, и тогда по помещениям разносился потусторонний заунывный стон. Для Академии Тьмы самое то, но магистры всполошились, устроили облаву на баньши, и Даори был вынужден бежать. К счастью, на улице царила ночь.

На свежем воздухе полегчало, вампир вспомнил о дупле в старом дубе.

Увы, о нем помнили и магистры, и оно оказалось закрыто заклинанием. Возиться с отмычками сил не было, вампир повис вниз головой на ветке, с тоской вспоминая, когда вообще последний раз ел.

Только депрессией можно объяснить тот факт, что Неупокоенный пропустил приближение красноволосой врагини.

Демоница, выследившая дичь, подпрыгнула, распустив смешные, как у подростка, крылышки, и через миг белый пищащий комок забился в ее крепких когтистых руках… снабженных магическими перчатками ловчего! Усыпляющими пойманную дичь!

– Тише, крылья сломаешь, Мышонок! – Миранда прижала пойманного к тугой девичьей груди, обтянутой лишь шелком халата.

Даори совсем запаниковал, но крыльями бить перестал, беспомощно распустив их и настороженно кося голубым глазом на мышеловчую демоницу. А ее грудь так волнующе вздымалась и казалась такой аппетитно большой… с точки зрения мышиной ипостаси, а сердце так оглушительно билось, и вся она так одуряюще пахла горячей жизнью!

Тут вражеские ладони в перчатках сжались, пальцы негодяйки особым образом переплелись, запуская заклинание сна, и опаснейший высший вампир, бывший белый маг и недоучившийся темный, позорным образом провалился в колдовской сон.

* * *

Очнулся он в тех же ладонях, прижатый к той же умопомрачительной груди, и ловкие девичьи пальчики блестящими, украшенными рубиновыми стразами коготками почесывали его голову между ушек и гладили повисшие тряпочками крылья.

– Ты такой хорошенький, у тебя такая мягкая шерстка, Мышонок, – тихонько ворковала похитительница вампиров. – Ты обиделся на меня? Я тебя неделю по всей Академии выслеживала! И все-таки поймала!